Если бы взглядом можно было убивать, Нури перестрелял бы нас, не задумываясь. Поразительно, сколько злобы в этом парне! Откуда? Ведь в отличие от Алеши жил, можно сказать, в тепличных условиях.
Мы тут же обыскали его. В карманах куртки бешбармак и женские золотые часы.
— Самедовой, — констатирует Эдик. — Даже ремешок не снял.
Я отвел Кунгарова в сторону, объяснил ситуацию: отчимом Нури оказался Гызыл Рагим, поэтому проводить обыск в квартире не имеет смысла, там уже побывали сотрудники ОБХСС.
— Мать дома? — спросил у задержанного Рат.
— В парикмахерскую пошла.
— Ну и семейка: мужа арестовали, сын пропадает, а ханум о маникюре заботится.
Нури уколол Рата ненавидящим; взглядом:
— Я нигде не пропаду, а до отчима нам с матерью дела нет. Тоже мужчина, — он презрительно скривил лицо, — имел столько денег, ездил в «Запорожце».
— Он тебя сыном считал, — возмутился я.
— Подумаешь, мотоцикл купил… Лишнего рубля мне не давал. Если бы не мать, в кармане всегда пусто было.
— Поэтому опять в поход собрался? — спросил Рат.
— А то не знаете, к кому еду… Мне одно говорил, а сам продал.
Смысл этой фразы прояснился на обратном пути. Задержанный сидел между мной и Эдиком, на переднем сиденье вполоборота Рат. Несколько наводящих вопросов, и Нури называет Измука Хабибова.
— Алешкин кореш из дружинников. Вчера позвонил, сказал, что узнал меня…
— Когда ты завмага грабил? — уточняет Рат.
— Когда же еще?.. — усмехается Нури. — Договорились встретиться, потолковать.
— Где?
— В Каспийске, на пляже.
Мы с Кунгаровым переглянулись и невольно улыбаемся: вот тебе и «псих, лечившийся на побережье».
— Смейтесь… На пляже вы бы меня не взяли. Не то что на одной, на пяти машинах не поймали бы.
— Прыткий какой, — говорит Рат, — потом бы ты на Луну улетел.
— Часы и бешбармак улетели бы…
— А сейчас их с собой зачем прихватил? — спросил я.
По лицу Нури пробегает недобрая ухмылка:
— Как разговор получился бы…
«Приготовил для выяснения отношений два аргумента: золотую подачку и кастет», — подумал я. До чего же мерзкий оказался «полосатый».
Даже добродушного Эдика проняло:
— Жаль, не я вместо Кямиля с тобой тогда встретился.
Весть о поимке «мотоциклиста» моментально облетела горотдел. За рассказами мы и опомниться не успели, как после нашего возвращения минуло не менее получаса.
Пора за Измуком, спохватился я.
Поедем вместе, — говорит Рат. Этого у него не отнимешь: когда чувствует себя виноватым, стремится загладить вину сам, и как можно быстрее.
У машины нас перехватывает Леня Назаров:
— Привет, старики! Меня Фаиль только что обрадовал по телефону. Я примчался сломя голову, а вы опять исчезаете?!
— Поехали с нами, — предлагаю я. — Ты мне тоже позарез нужен.
— Быть нужным мое хобби, выкладывай, — сказал Леня, усаживаясь в машину.
Рат сразу понял, для чего мне понадобился Назаров, и, едва я окончил свой рассказ об Алеше Наджафове, обратился к Лене:
— Ты должен помочь как Н. Леонидов. Не можем же мы кричать о полной непричастности этого парня на каждом перекрестке.
Леня задумался, по обыкновению ненадолго:
— Дам очерк «Однофамильцы».
— Отлично, обрадовался я.
— Не очень. — Леня по-менторски смотрел на меня сквозь толстые стекла очков. Слишком лобово. Но в данном случае, пожалуй, так и надо.
— А куда мы, собственно, едем? — наконец поинтересовался он.
Рат охотно принялся за объяснения, а я думаю: «Удалось все-таки Измуку определить виновника. Нури он, конечно, „взял на пушку“: грабителя он тогда не опознал. А вот как он до Нури докопался? Скорее всего с помощью все того же, ни о чем не подозревавшего Алеши. Они друзья, и многие факты стали известны Измуку гораздо раньше, чем нам».
На пустынном по-зимнему пляже мы еще издали увидели одинокую фигурку. На секунду я представил Себе, что здесь могло произойти, не застань мы Нури дома. Ведь такой, как он, — теперь я это знал твердо, — пошел бы на убийство.
Мы подъехали так быстро, что отчаянная решимость в лице Измука буквально на наших глазах сменяется удивлением.
Рат обнимает его за плечи, ведет к машине:
— Садись, мушкетер, Нури не приедет.
Оказывается, уверенность в том, что Нури преступник, появилась у Измука после разговора с ним по телефону, до этого были только подозрения.
— Эх, Измук, Измук… Разве так можно: в одиночку? Он ведь напал бы на тебя, безоружного…
Мысленно я добавил еще: «такого щупленького, с маленькими смешными кулачками».
— Я самбо знаю. Среди ночи разбудите, любой прием сработаю. И, понизив голос: — А в тот вечер я… Когда Кямиль сразу упал… Я… На меня столбняк напал, растерялся… Сам не знаю, как получилось…
— Ты лучше объясни, — перебил Рат, — какие следы мы должны были здесь обнаружить, если бы с тобой «случилось несчастье»?
Рат улыбался, «цитируя» анонимное сообщение по телефону. Но Измук серьезно ответил:
— Следы протектора. На влажном песке обязательно остались бы четкие отпечатки.
— Ну раз так, — вмешивается Леня, — берите его на штатную работу.
А что, может быть, стоит задуматься Измуку и поступить в милицейскую школу?.. Сыщик из него наверняка получится.
Рат развалился на сиденье огромным сытым котом; только что не мурлычет от удовольствия. Когда проезжаем по Морской, оборачивается к нам всем корпусом:
— К Кямилю не сегодня-завтра пускать начнут. Хотите заранее знать, какой у нас с ним разговор получится? «Ну вот, Кямиль, ты жив-здоров, и скоро на свадьбе гулять будем. А мы уж думали, табличку на Морской менять придется», — скажу я. «Какой такой табличку?» — удивится он. «С названием. На твое имя переделывать». — «Ты мне такой вещь желаешь, да? Ты мне такой враг, да?» — «Ну, не сердись, Кямиль, пошутил». — «Ай, Кунгаров, совсем большой вырос, а шутишь как ребенок». Сами убедитесь, слово в слово угадал. Ну что, по домам?
— Нет, я сейчас домой не поеду. За мной еще один долг. Мне надо к Егору Тимофеевичу. Сегодня же.
ОТ ДВУХ БОРТОВ — В СЕРЕДИНУ
(Повесть)
Я докуривал свою первую сегодня сигарету, когда вошел начальник уголовного розыска Рат Кунгаров и сунул мне под нос подколотые исписанные листы.
— Срочно изучи материал и доложи свои соображения. Кое-что уже сделано. Учти, канителиться с таким делом нам никто не позволит, так что сам понимаешь…
