— Мой жемчуг… Мой жемчуг! — в тоске закричала. Петиция. В голосе ее была такая явная мука, что все поражение уставились на нее. Она повернулась, прижала руку к горлу и, всхлипывая, выбежала из комнаты.
Филлипа принялась собирать жемчужины.
— Никогда не видела, чтоб она так расстраивалась, — сказала Филлипа. — Конечно, она их постоянно носит. А может, это подарок дорогого человека? Как вы думаете? Может, Рэнделла Гедлера?
— Возможно, — медленно произнес инспектор.
— А они… они не могут быть… а вдруг они настоящие? — спросила Филлипа, ползая на коленях; она все еще подбирала белые горошины.
Креддок положил одну на ладонь и готов уже был презрительно ответить: «Настоящие? Да какие же они настоящие!», как вдруг слова застряли в горле.
На самом деле, мог ли этот жемчуг оказаться настоящим? Он был таким крупным, таким явно фальшивым, таким белым, что ни о чем другом, кроме подделки, не могло быть и речи, но внезапно Креддок припомнил одно дело, когда нитка настоящего жемчуга была куплена в ломбарде всего за несколько шиллингов.
Этот казался фальшивым, он мог быть фальшивым, но… что, если он был настоящим?
А почему бы и нет? Она могла и сама не знать. Или же она могла охранять свое сокровище, обращаясь с ним, словно с дешевой побрякушкой, которой красная цена — пара гиней. Сколь ко же он может стоить, если настоящий? Баснословные деньги., Если кто-нибудь об этом знал…
Инспектор резко отбросил все домыслы. Мисс Марпл исчезла. Он должен идти к пастору.
Банч с мужем ждали его, вид у. них был встревоженный.
— Она не приходила, — сказала Банч.
— А уходя из Боулдерса, она говорила, что собирается к нам? — спросил Джулиан.
— Да нет, так прямо не говорила, — с расстановкой ответил Креддок, припоминая все обстоятельства последней встречи с Джейн Марпл.
— Когда я видел ее в последний раз, она разговаривала с сержантом Флетчером, — сказал он. — Они стояли у калитки. Потом мисс Марпл ушла. Я решил, что она пошла к вам. Я бы отправил ее на машине, но у меня было столько забот. Может, Флетчер что-нибудь знает? Где Флетчер?
По когда Креддок позвонил в Боулдере, ему сказали, что вроде бы Флетчера там нет, а куда он ушел — неизвестно Предполагают, он за чем-то поехал в Мильчестер.
Инспектор позвонил в полицейское управление в Мильчестере, но о Флетчере там ничего не знали.
Тогда Креддок обратился к Банч, вспомнив, что она говорила ему про записи.
— Вы сказали, она что-то написала на листке… Где он?
Банч принесла. Он развернул его и положил на стол. Глядя через его плечо, Банч повторяла вслух написанное. Почерк был корявый, и разобрать его оказалось непросто.
«Лампа».
Потом шло: «Фиалки».
Потом через промежуток: «Где пузырек с аспирином?»
Наибольшие трудности вызвал следующий пункт.
— «Дивная смерть», — наконец прочитала Банч. — А, так это же торт Мици!»
— «Выяснять», — прочитал Креддок.
Выяснять? Интересно что? А это что такое? «И бремя печалей на сердце легло…» Скажите на милость…
— Йод, — прочитал инспектор. — Жемчуг. Ах, жемчуг!
— И еще «Лотти», нет, «Летти». Тут «е» очень похоже на «о». А потом.
— «Берн». А это что? «Пенсия»…
Они озадаченно посмотрели друг на друга.
Креддок бегло прочитал еще раз слова на листке.
Банч спросила:
— Это что-нибудь означает?
Креддок медленно произнес:
— Странно, что она вставила сюда жемчуг.
— Какой жемчуг? Что это значит?
— А мисс Блеклок всегда носит трехрядное жемчужное ожерелье?
— Всегда. Мы порой над этим подшучиваем. Он такой бледный, да? Но, наверно, она считает, что это модно.
— Может, есть и другая причина, — медленно сказал Креддок.
— Уж не хотите ли вы сказать, что он настоящий? Не может быть!
— А вам часто приходилось видеть настоящий жемчуг такого размера, миссис Хармон?
— Но ее бусы совсем стекляшки!
Креддок пожал плечами.
— Как бы там ни было, сейчас не это важно. А важно то, что пропала мисс Марпл. Мы должны ее разыскать.
Креддок вышел из дома пастора и быстро направился к машине.
Вдруг из мокрых зарослей лавра раздался голос.
— Сэр! — торопливо проговорил Флетчер. — Сэр!
В Литтл Педдоксе кончился обед. За столом все молчали и чувствовали себя неловко.
Патрик пытался завязать разговор, но безуспешно. Филлипа Хаймес была погружена в глубокую задумчивость. Сама мисс Блеклок даже не старалась вести себя, как обычно, жизнерадостно. Правда, она переоделась к обеду и вышла к столу в ожерелье из камней, но впервые во взгляде ее темных круглых глаз сквозил страх н руки дрожали.
Одна Джулия держалась весь вечер, как обычно, с циничным отчуждением.
— Прошу прощения, Летти, — сказала она, — что я не могу сию минуту уложить вещи и уехать. Полагаю, полиция мне не позволит. Но надеюсь, мне недолго осталось омрачать ваше существование — с минуты на минуту явится инспектор Креддок с ордером на арест и с наручниками. Право, не понимаю, почему он не сделал этого раньше.
— Он ищет ту старую даму, — сказала мисс Блеклок.
— Вы думаете, ее тоже убили? — спросил Патрик с каким-то научным любопытством. — Но почему? Что она могла такого знать?
— Не знаю, — уныло ответила мисс Блеклок. — Может, мисс Мергатройд ей что-нибудь рассказала.
— Если ее тоже убили, — сказал Патрик, — то, по логике вещей, это мог сделать только один человек.
— Кто?
— Конечно же, Хинчклифф, — победоносно объявил Патрик. — Ведь последний раз мисс Марпл видели живой именно в Боулдерсе. Я считаю, что она так и не покинула Боулдерс.
— У меня болит голова, — уныло сказала мисс Блеклой, она прижала пальцы ко лбу. — Ну зачем Хинч убивать мисс Марпл? Какая чушь!
— Вовсе не чушь, если к тому же Хинч убила Мергатройд, — торжествующе сказал Патрик.
Филлипа вышла из задумчивости и сказала:
— Хинч не могла убить Мергатройд.
Но Патрик был настроен противоречить:
— Нет, могла, если Мергатройд случайно наткнулась на доказательство того, что Хинч — преступница.
— И вообще когда убили Мергатройд, Хннч была на станции.
— Она могла убить Мергатройд до своего ухода.
Внезапно Летиция Блеклок вскричала так, что все вздрогнули:
— Убийство, убийство, убийство!.. Вы что, не можете поговорить о чем-нибудь другом? Неужели вы не понимаете, что я боюсь? Раньше я не боялась. Я думала, что сама смогу позаботиться о себе… Но что можно поделать против убийцы, который выжидает… и выслеживает… и тянет время. О господи!
