— я же говорил! Смешная же шутка!
— Обхохочешься! Только они теперь в гостинице заперлись и не выходят. Даже есть боятся! Это не говоря уж о том, что сотрудником Госбезопасности представляться — уголовка.
— А я не представлялся! Они сами уже додумали!
— А они написали, что представлялся. И жалуются теперь куда только можно. В Спортлото скоро напишут, кляузники долбаные!
— Так, товарищи… — отсмеявшийся Гриша поправил кепку, — Шут с этими иностранцами. Человек не виноват, что они нашего юмора не понимают. Вы, Макарьев, раз языками владеете и телефонистом работаете, как время будет в Управление подойдите. Скажете, я прислал.
— Это зачем?
— Нужны нам такие люди. Веселые. За этими фруктами забугорными сами видите — глаз да глаз нужен.
— Понял… А мне пистолет дадут?
— По ситуации. А к вам, Петр Егорьевич, мы по поводу Бабкина и Турухаева. Это давно было — нужно протокол из архива поднять.
— Это легко! — милиционер с готовностью поднялся, — Когда было?
— Вот это и хотим узнать.
— Тогда немного сложнее — у нас архив по датам.
— Ориентировочно лет пятнадцать назад.
— Пятнадцать? Пятнадцать — это уже в хранилище. Пойдемте…
— Мож я тоже пойду? — поинтересовался Макарьев, — Меня уж потеряли поди?
— Иди… Юморист… Хотя стой! Раз уж тут все равно, посмотри телефон — там в трубке шорохи какие-то — ниче не слышно! Скажешь, что у нас связь делал. Пройдемте, товарищи.
Архив располагался в цоколе того же здания. Выйдя во двор и отперев низенькую дверь, милиционер нащупал сбоку бакелитовый вертушок и, включив свет, начал пристально вглядываться.
— Что такое?
— Сейчас… Одну минутку… Кажется… ЕСТЬ!
С победным кличем метнув тяжеленную связку ключей куда-то в угол, Петр Егорьевич гордо поднял за хвост толстую крысу.
— Вот она, падла! Вредительница казенной собственности! Попалась-таки!
— Вам бы кота завести — архив все таки.
— Да в архивы она не доберется — нам с завода старые металлические шкафы под это дело отдали. Ржавенькие, конечно, но запираются плотно. Она проводку портила — латать умаялись. А котов нам нельзя — кот по углам метить будет. У нас тут, все таки, правоохранительные органы. У нас тут люди ходят. Нам нельзя чтобы котами воняло.
Милиционер отпер архивный шкаф и достал кипу протоколов за нужный год.
— Вот — ищите. А я пойду эту тварь прикопаю со всеми почестями.
Гриша благодарно кивнул и принялся искать нужный протокол.
— Нашел, товарищ майор! — он быстро прочитал написанное, — Интересно… Турухаев заявил, что Бабкину не угрожал и даже не сразу узнал его в потемках, а тот сразу принялся убегать. Бабкин не отрицал. Пояснил, что не знал, что в его бывшую комнату уже кто-то въехал и испугался, что его примут за вора.
— И поэтому, вместо того чтобы объяснится, попытался сбежать?
— Ну да — мне это тоже кажется странным. Зачем бежать, если ничего такого не сделал?
— Давайте-ка, Григорий, прокатимся в Управление и посмотрим, что там у ваших есть на Бабкина этого. И на Турухаева — его тоже стоит проверить.
— Понял. Поехали, заодно там и пообедаем. У нас вот такая столовка!
* * *
В столовой и правда кормили неплохо. Расположившись под плакатом «Не обсуждай рабочие вопросы в общих помещениях», Коваль похлебал солянки, съел кашу с котлетой, запив все компотом, поблагодарил поварих и поднялся на второй этаж где ему выделили временный кабинет. Гриша, который съел тоже самое, но в два раза быстрее, уже бегал по этажу, рассказывая коллегам новую хохму и попутно собирая информацию на интересующих их лиц. Набрав внушительную стопку документов, он вывалил их на стол и вместе с Майором начал разбираться в этом всём.
— Так… Турухаев, похоже, нам не интересен, — спустя несколько часов устало резюмировал Коваль закуривая, — Хотя был многообещающ… Такая родня — клейма ставить некуда. А кроме того, решение жить совместно они приняли уже после самоубийства Иваркина, так что если бы он интересовался ей только из-за сына или документов, это было бы нелогично. Обычно брачные аферисты сходу предлагают руку, сердце и золотые горы, а потом исчезают.
— Тоже верно…
Гриша покосился на Коваля, который держал сигарету большим и указательным пальцем, пряча уголек в ладони, и решил взять свою так же. Коваль, заметив это, усмехнулся и продолжил.
— Ладно — Турухаева в сторону пока. Бабкин… А вот насчет этого гражданина у меня теперь очень сильные подозрения. Во-первых, он был не просто журналистом, а имел доступ в штаб флота. В отличие от Турухаева, кстати.
Во-вторых, после самоубийства Иваркина он в штабе больше не появлялся, ссылаясь на то, что случившееся оказало на него сильное влияние.
И в-третьих — после окончания командировки он взял в редакции «творческий отпуск», ссылаясь на сильное моральное истощение, а знакомым сказал, что после всего пережитого хочет уехать куда-нибудь в глушь.
— Пережитого чего? Он же не фронтовым корреспондентом был? Всю войну при штабе просидел.
— Вот именно: «При штабе»! Помнишь, ты предположил, что документы мог взять кто-то из штабных. Два чемодана денег — это серьезный соблазн. Надо побольше накопать на него. Мне нужна служебная связь. И готовься — нам, похоже, придется до утра сидеть.
— Надо — будем! — с готовностью откликнулся Гриша, — Я тогда дежурных предупрежу.
* * *
Клавдия Семеновна мыла посуду после завтрака, наблюдая как Авсен задумчиво ходит вокруг забора с молотком. Был выходной и он решил заняться благоустройством. В такие моменты за ним нужен был глаз да глаз, так как несмотря на глубокие познания в области электричества и связанных с ним сложных приборов и конструкций, простые плотницкие инструменты ему не давались, а попытка просто забить гвоздь могла привести к впечатляющим травмам и разрушениям.
Клавдия бы с удовольствием сама заколотила эту несчастную доску, но Авсен был твердо уверен, что мужчина обязан сам чинить свой дом и очень болезненно реагировал, когда такие вещи делались без него. Увидев уже знакомый автомобиль, затормозивший под перекинувшей ветви на улицу старой яблоней, они переглянулись.
— Кто там, Сеня? — Клавдия Семеновна прекрасно видела кто там, но ничего лучше не придумалось.
— Это тот офицер, который вчера приходил с сотрудником…
— Шо опять такое?
— Не знаю — возможно что-то выяснили?
— Ох — эти выяснят… Пятнадцать лет не могли, а тут нате — присесть не дадут!
— Здравствуйте, хозяева! — вошедший в калитку Гриша приветливо растопырил пятерню.
— Да уж поздоровей видали! — Клавдия махнула на него полотенцем, — Ну шо вы мне тут имеете опять сказать?
— Мы хотим уточнить кое-какие моменты про вашего квартиранта. Бабкина.
— Ну шо я тебе говорила, Сеня?
— А что я? — Турухаев отложил
