крыши. Ночью, просыпаясь, доставал по несколько веток разного калибра и подбрасывал в прогорающий костёр. Прерывание сна ограничилось тремя «подпитками».
На следующее утро тщательно пережевал 50 граммов колбасы, запил её горячей водой с четвертью плитки шоколада.
– Четыреста килокалорий – округлил он пищевую ценность «завтрака» в большую сторону, записал в черновой листок эту цифру и поплёлся за новой порцией.
Сил уже не было, и Никита не представлял, как сможет пройти десять километров. Но на этот раз ему с большим трудом удалось «подстрелить» птицу очень похожую на ворону, по каким-то причинам залетевшую на «магистраль». Прикинув, что она тянет на тысячу килокалорий, он съел бы эту ворону всю сразу с костями и перьями, но хорошо зная, что такое «нет ничего», половину тушки оставил, лишь немного утолив на стоянке сосущий голод.
Однако, бульон вылил сразу, даже не пробуя – всё же это была как будто ворона. Правда, уже вечером ругал себя за этот опрометчивый поступок.
– Жить надо только на подножном корме, как бы трудно не было: – такой вывод он сделал давно и отступать от него не хотел, тем более, что последние удачи убеждали его в том, что это возможно.
«На половине вороны» принёс пятнадцать килограммов железа и разную ненужную мелочь. Теперь на хуторе лежало около девяноста килограммов грузов. На стоянке оставались самые ненужные, в настоящее время, предметы.
– Трудности в добыче основного продукта очевидны, но помимо мяса надо сейчас постараться запастись витаминами – шиповником, калиной, может быть, рябиной и ещё чем-нибудь: пока они ещё остались на деревьях и кустах. Двумя лимонами от цинги не уберечься…
Утром, по пути на стоянку, Никита оглянулся на свой ориентир и вспомнил об орехах. Голод давно заставлял его думать о других источниках калорий. Одним из этих источников могут стать кедровые орехи.
– Это жир, белки, какие то микроэлементы и, может быть, витамины… Обязательно надо попытаться собрать немного орехов, – отвлёкся Никита. – Но я почему-то не находил на кедре ни одной шишки. Плохо смотрел, или год был неурожайный? Или всё уже грызуны растащили по дуплам и норам … Надо ещё раз поискать около «ориентира». Вдруг, там что-нибудь осталось после белок и птиц, – пришла Никите в голову мысль.
Возвратившись, он в тот же день пошёл к кедру, поискал взглядом на ветках, а потом походил вокруг, надеясь найти на снегу хоть несколько шишек. Но бесполезно: ни одного ядрышка не нашёл.
Остаток дня использовал для охоты. Но удача не шла. Единственным результатом явилось предварительное, но бессистемное ознакомление с окружающей местностью. Ужинать не стал, ещё соблюдая свою установку на двухразовое питание, а в основном потому, что для третьего раза, «кушать» было нечего. Чтобы как-то поддержать себя, вспомнил, что дома иногда обсуждался вопрос: надо ли вечером есть много и не лучше ли не есть вообще.
Утром доел ворону и в последний раз отправился на стоянку.
На этот раз погода испортилась. С утра пошёл мокрый снег, засыпавший лыжню. Сильный порывистый ветер бросал в лицо комки мокрого снега, залеплял глаза и загонял сквозь щели в одежде морозный холод к разогретому при ходьбе телу, которое не могло быстро нейтрализовать его.
На этот раз он произвёл «консервацию» стоянки и забрал последние килограммы.
Всего на переброску вещей было произведено 7 рейсов. Первый был разведочным, пять – «чартерных» – грузовых, а седьмой – с консервацией стоянки и последними килограммами груза – «прогулочным».
Теперь все вещи собрались на новом месте, и можно было приступать к строительству жилья, не оглядываясь на каверзную стоянку. Но, чтобы исключить повторение неприятностей и не проскочить после большого снегопада территорию хутора, Никита оконтурил её «забором». Это следовало сделать раньше, но все первоочередные дела сразу сделать невозможно…
Закончив с основными вопросами Никита обратился к реальной жизни, для которой следовало, создать условия, в какой-то степени приближающиеся к нормальным. Для этого, в первую очередь, требовалось наметить генплан хутора, натаскать много дров, чтобы зимой не делать это по глубокому снегу а, также, походив вокруг, изучить прилегающую местность для определения возможностей охоты и доставки дров. И сделать много других мелких и пока не выявленных дел. В первую очередь, запастись едой.
И всё это надо делать, соблюдая особую осторожность. Если смертоносный взрыв окружения КЕДРА не коснулся и планета живёт – а Никита на это надеялся – то здесь могут появиться волки, или какой-нибудь злой медведь или другие злые и обязательно голодные хищники.
Жизнь и работа в условиях опасности специального времени не требовала, но предполагала постоянное напряжение, периодическое оглядывание и проверку наличия в любой момент под рукой ружья, топора или другого средства защиты.
Чтобы в дальнейшем не отвлекаться на бытовые мелочи, Никита решил немного улучшить условия ночёвок. Вытащил из норки спальник, тент, подстилку и снял все ветки. Отложив их в сторону, нарастил снежные стены до восьмидесятисантиметровой высоты, а потом заполнил траншейку новыми сосновыми лапами. Сверху расстелил тент, положил на него подстилку и спальный мешок.
И, наконец, решил один смешной вопрос интеллектуального свойства. Вопрос заключался в том, что хотя спорить, даже просто разговаривать Никите было не с кем, но, обсуждая многочисленные проблемы, ему приходилось в мыслях как-то называть объекты обсуждений. Пока часто одни и те же элементы нового быта назывались им в мыслях по-разному. И он решил постепенно создать для себя новый словарь, присваивая основным понятиям названия, наиболее подходящие к обстановке. Землянку окончательно назвал берлогой, территорию вокруг неё, обнесённую жердевым забором – двором, место временной ночёвки именовать норкой, реже – гостиницей. Главный ориентир остался КЕДРОМ. Новую стоянку, перебрав несколько подходящих слов: стоянка, стойбище, лагерь, поселение – окончательно назвал хутором. Хотел обозвать селом или деревней, даже городом, но подумал, что это слишком громко, во всяком случае – ещё рано.
Для того, чтобы не терять напрасно времени, с одной стороны, и не заниматься несущественными делами, отдаляющими достижение конечной цели, с другой, Никита ещё прошлой ночью продумал распределение времени, которое оставалось после восьмичасового ночного сна. При этом, учёл все шестнадцать часов.
– Снег – это не дождь: каким бы густым он не был, можно, не обращая на него внимания работать всё свободное время, – рассуждал Никита. – Если мороз окажется сильным, буду греться у костра: дров вокруг много. Потребуется быстро согреться? Отрубил пару брёвен – сразу станет жарко.
Отбросив все второстепенные виды работ, он оставил на ноябрь всего три главных темы: строительство оболочки для использования её как места, в котором можно прятаться от непогоды и опасностей, то есть, берлоги; изготовление кирпичей, как средства оживления этой оболочки и заготовку дров, как единственного средства создания тепла.
И сразу же распределил между ними все шестнадцать
