Начальник кафедры диалектического материализма доцент Штофских – прямой и неподкупный, как штык, в курсантских кругах был известный, как фашиствующий фон Штофф, маскирующийся под диалектического большевика. Уж он то курсантской кровушки «попил» немало!
- Так на какой кафедре вы были? Отвечайте! – повысив голос, наступал Цыганков.
- Да забыл я! А если скажу, что был на кафедре у фон Штоффа! – Вы мне поверите?
- Это мы сейчас проверим!
- Позвоните на кафедру диамата и спросите, был ли там курсант Подколзин, - приказал старшине класса начальник факультета.
Да, слава – хорошая и плохая распространяется быстро и стаёт доступной как низам, так и верхам. Весь класс, не удержавшись, начал похохатывать. Поняв, что попался Цыганков улыбнулся сам и поспешил закончить разборку инцидента. Уходя, он всех пожурил и сказал, что нас прощает, но для должной оценки ситуации одновремённо представляет время в виде 10 суток без берега для всего класса. Он тут же добавил, что это не наказание, а обязательная для исполнения рекомендация.
Представляете, каково весной, в самую чудесную пору года молодым парням треть месяца сидеть в стенах училища без права выхода в город!? Глядя на виноватого «Лярву», каждый из них подумал:
- Ну и нафига нам было устраивать этот фестиваль «кино»? Особенно тащить на «бис» повторно злополучное пожарное ведро с водой! Ведь пожара-то не было, а мы всё равно погорели!
- Да мужики, как говорят у нас в Одессе, что вылить десять кружек киселя за шиворот курсанту Сергачёву и два ведра воды на голову начфака – не одно и то же!
- Это две большие разницы. Результат налицо и довольно убедительный! – подвёл итог размышлений своих товарищей Овчинников Володя.
Училище в воскресный день увольнения, выпустив своих питомцев в город, затихало и напоминало огромную, освободившуюся от хмельного пива, пустую бочку. Любой стук, отражаясь гулом многократного эха, создавал иллюзию волны свежего воздуха, которая, перекатываясь по опустевшим аудиториям училища, вентилировала и готовила их для очередного цикла использования по прямому назначению.
Наши «возмутители спокойствия», бездельничая, коротали заработанный срок отсидки без берега в своей комнате отдыха. Кто-то из них «тренькал» по клавишам рояля, другие читали книги. Кто-то играл в шахматы, а некоторые предпочитали «стучать» фишками домино по гулкой столешнице.
- От такой жизни запьёшь горькую, - безнадёжно прогудел Микулин Володя.
- Мужики, а ведь в сложившейся обстановке наркомовские сто граммов были бы даже очень и очень кстати! – уже заинтересованно, как предложение высказал Саня Щепкин.
- Так в чём дело? Гоните по рублику – хватит и на выпивку, и на колбаску для всего класса, - мгновенно сделал подсчёт Марк Роб.
Вскоре, собранные 25 рублей, они передали товарищу из соседнего взвода, уходящему в город, для закупки по списку выпивки и продуктов. В условленное время делегация курсантов во главе со Щепкиным неторопливо спустилась по трапу к камбузным воротам. Здесь через щель, образованную воротами и разбитым, проезжающими автомобилями, асфальтом, должна была состояться процедура передачи – приёма всего закупленного ассортимента продуктов и водки для запланированного банкета. Но увы! Улыбка судьбы не дремала….
Роковой «Полтора Ивана», с повязкой дежурного по училищу на рукаве кителя, как поплавок, заброшенный в реку событий неподвластной случайностью, неожиданно вынырнул из-за угла и, пока ещё ничего не подозревая, направился к группе курсантов стоящих у ворот.
Саня, как положено, упреждая опасность, прошептал:
- Атас! Полундра! – и вся группа его товарищей, не засветившись личностями, «смылась» с места происшествия.
Предупреждающие – «Атас! и Полундра!», заглушенные громыханием проходящего трамвая, до адресата за забором не дошли и тот, в виде первой порции «товара» просунул через щель бутылку водки.
Хитрый «Полтора Ивана» сообразил, что «процесс» только начался. В полной уверенности в своей руководящей роли данного процесса, как истинный рыбак, он спрятался за выступающий угол здания спального корпуса училища и, выжидая, приготовился сделать решающую подсечку, когда вся добыча окажется у его ног. Обеспокоенный тишиной адресат – то бишь «карась», решил осмотреться и сквозь щель ворот заметил притаившегося дежурного офицера. Курсантская смекалка сработала мгновенно: он просунул руку и забрал назад невостребованную водку! От огорчения «Полтора Ивана» затопал ногами и задёргался, ну точно, словно подпрыгивающий на волнах рыбацкий поплавок удочки с крючка которой сорвалась шустрая, увесистая рыба.
- Стой! Отдай, сукин сын! – ещё успел прокричать он в след неторопливо удаляющемуся курсанту, который направлялся осуществлять запасной вариант передачи закупленного угощенья. Действительно, вскоре из окна третьего этажа спального корпуса «заказчики» опустили шпагат и через открытую форточку подняли вместе с чемоданчиком закупленные продукты и водку.
Принятыми мерами наблюдения, курсантами было установлено: «Полтара Ивана» понял, что проиграл и выше головы через железные ворота не прыгнешь! В раздумье о превратностях жизни он сидел в комнате дежурного по училищу, дальнейших розыскных действий не предпринимал и происшедшего случая не обнародовал.
Соблюдая все меры предосторожности, ребята выкушали свои сто граммов водки, поели колбаски. Вечером они посмотрели в клубе кинофильм и перед отбоем, собравшись в умывальнике дружно хохотали, представив себе лицо и позу одураченного дежурного офицера.
Личностей пристрастных к водке среди товарищей Антона практически не было, однако, по многим причинам уже тогда можно было сказать, кому из них, при определённых условиях, не устоять под натиском зелёного змия. Саня Щепкин, по возрасту самый старший из курсантов, поступивший в училище из рядов действительной службы на Флоте, к алкоголю был явно не равнодушный. Уже будучи старпомом на подводном крейсере, флотская жизнь устроила Антону мимолётную встречу с бывшим однокашником. Ни о семье, ни о своих товарищах, ни о ходе службы Щепкина Антон ничего нового не узнал. Саня мог говорить только о водке….
Когда срок «великого сидения» истёк и курсанты, наконец, оказались за воротами училища в увольнении, Щепкин предложил отпраздновать это событие выпивкой. Чувство стадности и ложного товарищества не позволило им от предложения отказаться. В то время набережную Обводного канала одевали в гранит и стройка напротив дома культуры имени Ногина вдоль канала была ограждена специальной выгородкой.
Повторив приём по закупке водки и закуски, вся дружная компания молодцов проникла за эту выгородку. Было жарко, курсанты спешили по своим делам. Пить и есть никто не хотел и половина закупленной выпивки оставалась нетронутой. Проблему, что делать с этими остатками неудачного пира очень просто решил Дробатов Валера. Он нашёл лист фанеры и под общее одобрение товарищей кусочком смолы написал: - Водка, колбаса и батоны качественные! Кто найдёт, пусть смело откушает во здравие моряков-подводников! Рядом, прикрыв газеткой, курсанты разместили угощение.
