потенциала!
«Куда там пластиков-резиновой херне с пупырышами, которая антистресс», — тут же снова включился внутренний голос и признался: «Нет ничего лучше банальных сисек!»
Боря даже глаза прикрыл от удовольствия. Груди были мягкие, нежные, и не влезали в большую мужскую длань.
Как же было приятно их мять! Это успокаивало душу и возбуждало тело. От этого ощущения словно выделился предъэякулянт, смазав ситуацию. Так как Марина вдруг села поглубже, и уже в голос простонала.
— Ну наконец то-о-о! Боря, кто тебя вообще из конюшни выпустил?
Боря промолчал. Наследственное, наверное. Но с отцом в бане быть не доводилось.
Зато дело пошло быстрее. Стол зашатался ритмичнее, а Марина подпрыгивала как на Американских горках.
Зина,изнывающая от похоти, с завистью смотрела на подругу. Близость вроде на расстоянии вытянутой руки, да не коснёшься.
Если массажистка по жизни была сильной, то Марина — наглой. И просто брала всё, что хотела, вне зависимости от габаритов, пока более мощная подруга стеснялась.
— Охуеть! Охуеть! — кричала Марина, разбавляя стоны и показывала растяжку в бёдрах. — Пиздец! Пизде-е-е-! — добавляла тут же.
Боре даже приятно стало. Но не от слов, а от ощущений. Уже не опасаясь за «перелом мачты под напором шторма», он второй рукой грудь Зины подхватил, а первой приблизил и захватил сосок губами.
В рот словно поместился полный бурдюк. Он обволок область от горла до носа. Зина от этой манипуляции томно выдала:
— А-а-ах! — и руки словно сами собой скинули трусы-парашюты.
По ноге её потекла смазка, устав висеть на краях бритых губ. Хохолок рыжих волос был недостаточно длинным, чтобы подхватить.
— Марина-а-а! — почти умоляюще произнесла подруга, устав растирать это дело между пальцами и наматывать на и без того замасленный лобок.
Чернявая, что как раз допрыгала до первого оргазма, повернулась к ней с красными щеками почти прозвенела:
— Ох, Зин, это нечто! Боря! Где ты раньше был?
«Где, где… там», — ответил за него внутренний голос, а Боря дёрнулся, едва не поперхнувшись соском.
Вроде едва худышечка только ногу перемахнула, вроде пышечка только приготовилась лезть на стол, как Боря уже подскочил. Как молнией пронзило понимание, что стол узкий. Валяться на таком — одно удовольствие. А вот сексом заниматься — нет. Не предусмотрено. Разве что пара худых сычей расположатся, да и то — боком.
«А здесь эти шутки лучше бросить. Разъедутся толстые ляхи. Оседлать-то может и оседлает, но только один раз», — предупредил внутренний голос: «Давай ты лучше сам!»
Быстро представив, как ломается мачта под напором жаждущей массажистки, и попадает он в реанимацию с переломам уда, Боря и подскочил.
А как подскочил, тут же взял инициативу в свои руки. Конкретно, в ладони он взял необъятные булки, обхватил почти, сблизился тактично. Рукой наклонил Зину на стол неспешно. Пристроился сзади, расставил ноги пошире для большей устойчивости. И как засадил, понадеявшись на соответствие внешних размеров внутренним!
Тут-то массажистка и поняла, что значит по конюшне голой бегать и споткнуться. Сзади вдруг ворвалось что-то, затрепетало между булок, задёргалось и даже — проникло немного. Но проблемы возникли сразу на входе.
Тут то массажистка и поняла, что даже обилие смазки не избавляло от ответственности перед женским здоровьем. Едва в Зину начали проникать, как она тут же поняла, что сексом нужно заниматься почаще.
Ответственный прозаик мог сказать, что пещера не только мхом поросла, но и вход завалило. И теперь одинокий альпинист пытался пролезть в узкую расщелину, обильно смазываясь чем-то вроде вазелина, чтобы проскочить наверняка.
Но Боря ничего такого не имел ввиду. И быстро сбавил напор, едва понял, что имеет дело почти с девственницей. Обычной девственницей лет под тридцать с татуировками и запасом душевной стойкости на роту солдат.
Сменив напор на ласку, сантехник гладить Зину начал. Она даже повернулась, не понимая, как это мужчина вдруг может быть ласковым и нежным, а не просто дёргать за дойки и шлёпать по булкам, хихикая по приколу.
Елозя между булок, медленно потыкивая в мягкий бок и булку, и что при желании могло заменить любой вид секса, Боря пальцы в ход пустил. Мастер он, конечно, в голове в первую очередь себя проявляет, но руки тоже должны быть золотыми.
И когда пальцы проникли в массажистку, в голове голоса послышались. И все — благословенные. Как по мнению Зины, так на периферии кто-то даже аплодировал, пока сначала один палец, потом два, а затем три в ней искали разное. А как нащупали нужное — ноги задёргались в предвкушении.
Тут-то хитрый Боря и сменил орудие. И дело пошло быстрее. Более того, вход расширив, дальше всё проще оказалось. Задвигалось тело как по маслу заскользило. А Зина вдруг поняла, что проникли ей сразу в душу телодвижения подобные. Мол, не слабые уже попытки трахнуть на входе, испачкав, так толком и не побаловавшись, а сурой, обстоятельный подход применён.
— Ну вы долго? — протянула Марина, на столик взобравшись, ноги раздвинув и лаская себя ладошкой в нетерпении.
— Нет, Марина, ты не торопись, — залепетала горячо Зина. — Ты обожди немного. Я же… я же чую теперь всё… а чую я немало.
Что она говорила, массажистка сама толком не понимала. Но хотелось, чтобы сам процесс никогда не прекращался. По сути её саму массажировали изнутри. И впервые так, как надо, а не как придётся.
Боря и продолжал. Но копьё быстро поразило все нужные точки. Зина вдруг поняла, что накатывает и сначала от удивления открыла рот, а затем загудела трубой Иерихона:
— Бля-я-я-я!
Тональность от баса постепенно сошла на фальцет, а может быть это был тон, благо Боря в этом не сильно разбирался, так как не заканчивал музыкальную школу, и сам старался не петь, чтобы не пугать людей. Но когда всё закончилось протяжным «сука-а-а-а», он понял, что угадал с мелодией и смычком исполнительнице по душе.
Прокричавшись, Зина просто рухнула пузом на столик, планируя умереть в тот же момент. Потому что вся дальнейшая жизнь после этого — глупа и бессмысленна. Ничего лучше уже не будет. И даже если повторять в жалких попытках достигнуть того же ощущения, то только время зря терять.
Боря, сначала затих, а затем подвигав ещё для порядка, вынул. Его процесс был не окончен. Он настолько увлёкся, что не заметил Марины рядом. Но она времени не теряла. Ухватившись за него, как за удочку рыбак, притянула к себе, подвинула к краю и властно приказала:
— Входи!
Боря и вошёл, чем вызвал новый вскрик, в котором сочеталось удивление, восторг обилие эмоций. Пришлось лишь пустить руки в ход, подвинув даму к краю стола. А затем придерживаться за неё и удерживать её на месте одновременно, в зависимости от амплитуды.
