— Ты?! Но как же, ты же…
— Да, остался внизу.
— А связь, как ты мог…
— Это не наша связь. Я подключился к тебе напрямую.
— Что значит — не наша связь? — Рент уцепился за это слово, будто оно могло объяснить все остальное.
Глеб покачал головой.
— У них нет передающих камер. То, что ты видишь, мое лицо, голос — это всего лишь определенный набор электронных сигналов, поданных в нужной последовательности.
— Что ты хочешь сказать? Что с тобой случилось?
— Подожди. Об этом потом. Знаешь, почему они до сих пор не выходили на связь? В четвертом томе психолингвистики на странице… — Экран мигнул, и изображение на секунду пропало. — Извини. Это помехи.
Только сейчас Рент спохватился. Помехи. Всего лишь помехи. Передача могла прерваться каждую секунду, а он не узнал самого главного.
— Ты сможешь дать пеленг для скутера? Где лучше его посадить?
— Скутер не нужен. Подожди. Не возражай, у нас не так много времени, а мне столько нужно сказать тебе. И это гораздо важней всего остального.
— Остального? Чего остального?!
— Я прошу тебя выслушать, не перебивая. Потом ты задашь вопросы. Если останется время. — Он помолчал секунду, печально и внимательно всматриваясь в лицо Рента, словно хотел запомнить его навсегда. — Много тысячелетий назад анты начали расширять границы нашего мира, и тогда вдруг выяснилось, что хаос, окружавший нашу Вселенную, не так уж беспомощен, как казалось вначале. В общем, эта аморфная масса активно сопротивляется любому воздействию и стремится расширить свои границы за счет нашего мира. Между антами и этим миром хаоса завязалась война, она продолжается до сих пор. В отдельных наиболее уязвимых частях нашего мира анты строили защитные станции, преграждавшие путь энтропии…
— Значит, все-таки плотина… Лонг был прав…
— Все это я говорю только, чтобы ты понял самое главное. Наши роботы, соприкоснувшиеся с энтропийным полем, ненадежны. Они могут стать носителями этого враждебного людям хаотического начала. Нельзя допустить, чтобы вы увезли их с собой на Землю.
Рент видел, как лицо Глеба на экране постепенно искажалось, покрывалось рябью помех, одновременно, очевидно, росло и напряжение передачи, потому что свечение экрана все увеличивалось и теперь отливало ослепительным фиолетовым блеском. Шипение и треск внутри аппарата усилились и перешли в противный зудящий визг. Рент увидел, что на фоне аварийного экстренного вызова, стоящего на его столе, замигал красный сигнал, но он не двинулся с места.
— Уводи корабль. Мы будем сворачивать пространство вокруг планеты, замыкать эту его часть. Слишком велик прорыв, его нельзя ликвидировать иначе.
— Но ты, как же ты?!
— Контакт все-таки возможен… В других частях… Там, где напряжение меньше, вы сможете… Анты ждут помощи, теперь они знают… Другие операторы… — Визг перешел в громовой вой. Больше ничего нельзя было разобрать. Ослепительно вспыхнул в последний раз экран. Лицо Глеба вновь на несколько секунд стало четким. — Не забудь про четвертый том лингвистики, там код к записи, сделанной в долговременной памяти Центавра. Это вам подарок от антов. Его надо расшифровать, я надеюсь, ты справишься, старина, прощай…
Без треска, без вспышки изображение исчезло, словно его никогда и не было. Все заполнил собой тоскливый вой аварийного вызова.
Несколько секунд Рент стоял оглушенный, чувствуя, как на лбу у него выступают холодные капли пота. Потом медленно, нетвердой походкой он подошел к столу и надавил на клавишу фона.
— Что случилось?
— Направленный выброс энтропии из протуберанца в нашу сторону. Это похоже на атаку, капитан. Я не могу к вам пробиться вот уже полчаса… Включены резервные мощности… Защита едва справляется, что будем делать?
— Отдайте команду к стартовой подготовке. Мы уходим.
На второй день после включения основной тяги и начала разгона Элана исчезла со всех экранов. Исчезла, чтобы никогда больше не появляться. На ее месте в этой части пространства возникла невидимая черная звезда. В научных справочниках она получила наименование «Черная дыра № 198-2».
Эдуард ХЛЫСТАЛОВ
ЗАПАХ КОНЬЯКА
Рисунки В. КОЛТУНОВА
Лельку люди любили. Всегда чистенькая, грубого слова зря не скажет. Наливает вино ли, коньяк, всегда точно, как в аптеке. Она аккуратно достает из ящика очередную бутылку, тщательно ее протирает чистой тряпкой и ставит сверкающую на стойку. Затем левой рукой накрепко прижимает бутылку к груди, а правой берет согнутую отвертку и ловко поддевает пробку. Открывать бутылку тоже нужно уметь. Иногда от нажима пробка высоко отлетала в сторону, попадала на поднос с бутербродами или отскакивала далеко в зал и закатывалась под столы. Когда бутылка попадалась трудная — пробка не поддавалась, отвертка срывалась, приходилось поддевать второй и третий раз. Тогда Лелька не выдерживала, ругалась, понося свою неблагодарную работу.
Из тенистой аллеи в кафе вошел мужчина в темном поношенном костюме с бабочкой. Он встал около буфетной стойки, спрятал книгу, дождался, когда пройдут люди, и попросил:
— Лелечка! Будьте любезны, выручите артиста. Ей-богу, деньги отдам. Получу гонорар, и сразу… с процентами. Не верите? Могу в залог книгу оставить. Конан-Дойль. Из подписного издания…
— Говорю, отстань. Зачем мне твой Дойль? Все интересное по телику посмотрю… Тебе налью, а вдруг проверка, недостачу обнаружат… По статье уволят… Не мешай работать, видишь, гости пришли, их нужно по всей форме обслужить…
— Сколько стоит капля коньяка? — спросил буфетчицу глуховатым голосом верзила с перстнем на пальце.
— Бесплатно, — равнодушно ответила буфетчица.
— Тогда накапай двести грамм! — радостно захохотал остряк.
— Я тебе сейчас по шее накапаю. Тоже мне, грамотные стали! — вспыхнула Лелька.
К буфетной стойке подошел молодой мужчина.
— Сто грамм с прицепом, — попросил он Шутову.
— А прицеп какой?
— Нужно знать: шоколадная конфетка.
Он взял стакан с коньяком, выбрал свободный столик, сел за него. Достал сигареты, покурил, огляделся. Потом незаметно для окружающих спрятал стакан с коньяком во внутренний карман пиджака и быстро вышел из кафе.
— Ну как? — встретил его в полутемной аллее мужчина.
— Все в порядке. Только иди потише, а то расплескается…
* * *
Андреев заторопился с раннего утра. Наскоро позавтракав, выскочил на улицу. Автобуса ждать не стал и, радуясь «грибному» летнему дождю, быстрым шагом пошел на работу. Ходьба немного успокоила.
