успешно. Мы обнаружили врага и отметили маршрут, которым ночью последует весь взвод. Корысть может стоить мне всех моих заслуг. Если мы подойдем ближе, нас могут засечь. Самым умным решением будет вернуться и быть благодарным за все, что удалось узнать. Я помнил: «Принимай решение, если у тебя есть восемьдесят процентов Информации». Хороший план сейчас лучше, чем идеальный план позже. Мы пересекли порог срабатывания. Информации достаточно, чтобы сделать работу, теперь нужно ее делать. Мы медленно передвигались назад вдоль одной из сторон лощины. Команда шла вокруг меня в походном порядке, мы поднялись вверх по долине, к ожидающему нас взводу, осторожно, чтобы не оставлять следов.
Были сумерки. Я проинструктировал командиров отделения. Для подробного боевого приказа времени не было. Я был благодарен инструкторам за все эти месяцы тренировок. Операция. Враг. Местность. Схема связи. Возможные потери. Определение местоположения. Поддержка огневой бригады. Я пробежался по плану. Лейтенанты понимающе качали головами, соглашаясь с тем, что мы выбрали самый разумный план действий. Мы выдвинемся через час после заката.
Я повел нас, выпускников военного училища, к нашему последнему заданию. Мы шли среди деревьев, общаясь безмолвными взглядами и жестами. Над головой светила четверть луны, ее света было достаточно, чтобы среди деревьев видеть силуэты морских пехотинцев, но недостаточно для того, чтобы наши силуэты отбрасывали тени. Очки ночного видения помогали мне осматривать местность, я надеялся, что инфракрасная палочка оправдает свою характеристику, указанную в инструкции: восемь часов рабочего времени. Каждый морской пехотинец является, по своей сути, циником, а каждый циник знает: наше снаряжение сделано подрядчиком, запрашивающим наименьшую цену. Я корил себя, что не привязал к дереву две такие палочки. Для циников два — это один, а один — это ничего.
Я начал беспокоиться — не прошли ли мы нужный поворот? Нет, все в порядке — впереди виден свет. Мы остановились. Все морские пехотинцы по команде опустились вниз и так, едва ли не на четвереньках, начали передвигаться по уже разведанному нами ранее периметру. Всматриваясь в холм, я увидел наконец едва заметные очертания вырытой земли. Увидел красный тусклый свет фонарика, прыгавшего в руках человека, который шел по линии вражеской позиции.
Они все еще были там и, по всей видимости, опять не догадывались о нашем присутствии.
Я схватил за руку Джима Била, ответственного за пулеметы.
— Давай пулеметы на вершину вон того холма. Очень тихо. Я поведу взвод в обход справа.
Джим кивнул, и я прошептал:
— Мы начнем с позывным сигналом, с дублирующей его зеленой ракетой, а затем ты начнешь огонь. Стреляй по диаметру, мы будем наступать слева направо. Бей по целям. Понятно?
Джим кивнул. Я планировал начать атаку сигналом по рации. Если это не сработает, я выпущу в воздух зеленую сигнальную ракету. Мы атакуем врага, а пулеметы, в помощь нам, будут обстреливать вражеские позиции. Надеюсь, они сметут всех и вся, как хорошие газонокосилки.
В то время, как Джим подползал к холму с пулеметами, командиры отделений собрали своих бойцов для окончательной корректировки деталей нападения. Нам нужно было спешить, поскольку настало время максимальной опасности: слишком много людей передвигалось сейчас на расстоянии, очень близком от вражеского стана. Концепции ведения войны говорят о необходимости трехкратного численного преимущества атакующей стороны. Соотношение наших сил было примерно один к одному. Если нас засекут, мы потеряем свое единственное преимущество: внезапность. Наши «враги», парни, расположившиеся около пересечения дорог, также были морскими пехотинцами, их обучали тому же, чему и нас. У них должен быть караульный патруль, и если мы не наткнемся на него в темноте, то нам очень повезет. Я надеялся на нашу удачу.
Мы дошли до исходного положения атаки без шума и стрельбы. Я глубоко вздохнул и в последний раз посмотрел на компас. Нельзя допустить, чтобы пулеметы обстреливали одну позицию, а мы начали бы атаку с другой.
— Пулеметы, начинайте обстрел, — прошептал я в рацию.
Ответом было пулеметное «тра-та-та». Патроны были холостыми, но звук стрельбы все равно раздавался очень громко. Тихая ночь превратилась в единую цепь гула и грохота.
— Пошли! — закричал я.
С этой секунды никакого шепота. Я попытался встать в любимую позу подполковника Лефтвича: показал рукой с автоматом на наши цели и повел взвод вперед. Мы рассредоточились по холму, вспышки в воздухе помогали сориентироваться. Наше местоположение было выбрано точно в яблочко. Поддержанные пулеметами, мы атаковали противника прямо по восточному флангу. Целью каждой нападающей стороны и страхом каждой обороняющейся стороны является обстрел продольным огнем: стрельба ведется вдоль всего расположения войск, так, чтобы в цель попадало как можно больше пуль. Мы стреляли продольным огнем прямо по окопам. Морские пехотинцы пытались дотянуться из спальных мешков до своего оружия, а мы тем временем обстреливали их холостыми патронами.
Но не все шло как по маслу. Сквозь дым и шум я увидел капитана Гибсона и капитана Мак Хью, они двигались по холму в нашу сторону и были похожи на ангелов смерти. «Ты уже мертвый. Ты тоже мертвый». Они показывали и на моих морских пехотинцев, и на обороняющихся офицеров, в которых «попадали» холостые выстрелы. «Ложись на землю, ты уже мертвый».
Слева от меня стреляли и стреляли. Заряды были холостыми, а вот огненное пламя, вырывающееся из дула, было настоящим. Стоя в центре вражеского укрепления, конечно же вместе с капитаном Гибсоном, находящимся несколько в стороне, я орал своим морским пехотинцам:
— Укрепить позиции!
Из-за деревьев и окопов появились темные силуэты, они образовывали вокруг холма сужающийся круг. Благодаря огромной удаче и хорошей разведывательной вылазке мы завершили одну из самых сложных пехотных операций: обнаружение и захват в темное время суток укрепленной вражеской позиции. Я был очень горд собой.
— Лейтенант Антонеску, пойдем со мной. — Мак Хью повел меня назад, к траншейным линиям, вниз по холму. — Хорошая атака, быстрая, тщательно продуманная и хорошо организованная. Но я хочу, чтобы ты посмотрел вокруг.
Он потянулся к карману, запустил белую сигнальную ракету. Она просвистела высоко над головой, развернув свой парашют, отбрасывающий на холм движущиеся тени. На земле лежали тела моих морских пехотинцев. Одиннадцать из взвода в тридцать пять человек.
В теории это очень хороший результат. Ты захватил вражескую позицию, превосходящую числом, и потерял меньше трети своих людей. Но это одиннадцать писем одиннадцати матерям, одиннадцать похорон, одиннадцать имен, которые ты не забудешь
