– Точно. Я пришел обсудить с ним одно предложение, которое может принести целое состояние.
Вскоре он вновь очутился в мире падающего снега и начал прокладывать себе путь к рабочему кабинету Пиаски. Как и ожидалось, у входа Лоуренса встретил похожий на ученого богослова мужчина; он даже не стал спрашивать, кто перед ним.
Его работа, скорее всего, заключалась в том, чтобы следить за соглядатаями из соперничающих торговых домов и гильдий. Пока Лоуренс крутил в голове эту мысль, мужчина молча подошел и показал рукой в глубину здания. Лоуренс поблагодарил и направился в знакомую комнату.
Едва он подошел к двери, Пиаски открыл ее – он будто ждал.
– Доброе утро.
– Доброе утро. Что-то стряслось?
Пиаски пригласил Лоуренса в свой кабинет, закрыл за ним дверь и повернулся к ней спиной. Уже то, что Лоуренс пришел сюда в столь отвратительную погоду, давало понять, что он не просто так это сделал. Лоуренс стряхнул с одежды снег, который налип, пока он был на улице, откашлялся, чтобы скрыть волнение, и надел на лицо деловую улыбку.
– Честно говоря, вчера вечером случилось кое-что, что меня сильно встревожило.
– Что-то, что тебя сильно встревожило? А, но сначала присядь.
Лоуренс сел на стул, предложенный ему Пиаски, и потер пальцем под носом. Потом сделал вид, что поймал себя на этом движении, и сжал руку в кулак. Возможно, это выглядело слишком наигранным, но Лоуренс чувствовал, что ситуация такого требует.
– Это было нечто настолько из ряда вон выходящее, что я не спал всю ночь, думал… взгляни!
Он указал пальцем на мешки у себя под глазами. Любой торговец, явившийся на переговоры в таком состоянии, сразу вызывает подозрения, но Пиаски просто весело улыбнулся.
– Вижу.
Снаружи бушевал буран; переговоры Альянса с монастырем зашли в тупик. В такие времена разговоры о чем-то необычном лучше всего вести за кружечкой.
– И о чем ты хочешь сказать? Случайно не о том, что ты придумал, как нам расколоть защиту монастыря?
Лоуренс не упустил момента и нанес удар.
– Да, именно об этом.
Улыбки застыли на обоих лицах; двое мужчин молча смотрели друг на друга, и это тянулось, казалось, целую вечность. Потом Пиаски, не меняя выражения лица, встал и потер руки. Открыл дверь, проверил, не подслушивает ли кто снаружи.
– И что же это? – поспешно спросил он еще даже до того, как снова закрыл дверь. Похоже, Пиаски тоже был хорошим лицедеем.
– Ты знаешь порт Кербе через пролив отсюда?
– Да. Это торговый центр, связывающий север с югом. Я там никогда дел не вел, но дельта – прекрасное место.
– А знаешь ли ты о некоем слухе, который начал расходиться пару лет назад?
Пиаски проводил дни в странствиях, так что вполне мог и не знать этого слуха. Лоуренс не исключал, что такое возможно; однако Пиаски устремил взор в пространство, будто его мысли где-то блуждали, и прикрыл рот рукой, словно пытаясь скрыть что-то.
– Кажется, это что-то связанное с… костями… языческого божества, да?
– Верно. Кости бога-волка.
Пиаски смотрел мимо Лоуренса; его голова работала в полную силу. Когда он наконец перевел взгляд на Лоуренса, его глаза смотрели настороженно, точно говоря: «Не думал, что ты заговоришь о столь необычных вещах».
– И что насчет этих волчьих костей?
Он задал этот вопрос настолько небрежно – либо он считал Лоуренса тупым, либо просто не верил своим ушам. Однако Лоуренс уже вошел в колею.
– Предположим, монастырь купил волчьи кости. Что тогда?
– …Монастырь?
– Да. Даже кости языческого божества можно использовать с умом, чтобы восславить могущество Господа. С их помощью можно убеждать тех, кто собирается в святилищах, чтобы молить Господа о помощи; для монастыря это огромная ценность. Это и позволяет им цепляться за свои убеждения в нынешнем положении.
Когда Лоуренс закончил объяснение, Пиаски закрыл глаза; на лице его появилось серьезное выражение. Это вовсе не говорило о том, что он намеревался всерьез принимать слова Лоуренса; наоборот, он подыскивал выражения, чтобы отказать и при этом не обидеть. Лоуренс продолжил:
– Продажи шерсти падают с каждым годом, но, полагаю, положение, в котором монастырь сейчас очутился, происходит из проблем, которые накапливаются уже давно. Поэтому, возможно, монастырь уже давно решил, как ему защищать свои владения. Ведь деньги Уинфилда постоянно дешевеют, а значит, чтобы защищать свои владения, им надо вкладывать деньги во что-то другое. В идеале – во что-то, что ценится независимо от денег. Тогда, если деньги королевства обесценятся вконец, монастырь сможет продать кости за иностранные деньги и вернуть эти деньги в Уинфилд. И тогда они наверху – как мы были на том постоялом дворе.
Пиаски слушал сбивчивое объяснение Лоуренса со страдальческим видом.
– Ну, что думаешь?
Пиаски поднял руку, давая Лоуренсу знак подождать немного; он словно говорил: «Я так удивлен, что даже не знаю, что тут можно сказать».
Потом три раза кашлянул и с видимым трудом произнес:
– Господин Лоуренс.
– Да?
– Конечно же, предложенную тобой идею совсем нетрудно представить.
– Как я и говорил, – ответил Лоуренс с милой улыбкой на лице, хоть и знал, что бисеринки пота уже образуются у него на лбу.
– Но мы же Альянс Рувика. Мм… мне нелегко это сказать…
– Ну?
Будь сейчас здесь Хоро, лицедейство Лоуренса ее бы поразило, это уж точно.
– Это… ох, ладно, я буду с тобой откровенен. Мы давным-давно уже рассмотрели такую возможность.
– …Э?
– Это очень известная легенда, и…
Похоже, для Пиаски было невыносимо говорить то, что он говорил. Он откашлялся, чтобы скрыть чувства, и уныло вздохнул.
– По правде сказать, многие… ярчайшие наши умы… уже потратили много времени и сил, думая в этом направлении.
Лоуренс застыл, по-прежнему подавшись всем телом вперед. Пиаски положил руки на стол и искоса смотрел на своего собеседника. Лоуренс отвел глаза, снова взглянул на Пиаски, опять отвернулся. Ставни задребезжали от налетевшего снаружи порыва ветра.
– В итоге мы пришли к выводу, что этого не может быть. Так получилось, что один из наших людей был в Кербе, когда эта легенда все еще ходила широко. Он провел расследование с помощью дружественной нам компании и выяснил, что лишь один торговый дом занимается поиском костей, да и то вполсилы. Более того, тот торговый дом был недостаточно силен и богат, чтобы купить истинную священную реликвию. Это была всего лишь попытка раздуть свою репутацию. Людям случается делать такие вещи – обычно чтобы на них благосклонно смотрели на пирах, а может, из любви к странным шуткам.
