- Она явно здесь, – пытаясь согреть руки, сказал Геральт после очередного рискованного перемещения порталом.
- Да, мы приближаемся к эпицентру холода, – подтвердила Трисс, которая, несмотря ни на одежду, ни на магию, уже дрожала.
- Смотрите, – указал куда-то в стену из снега Ламберт.
- Холера! Не видно ни черта, – цокнул языком Геральт, тем не менее старательно напрягая глаза.
Эскель, позабыв о холоде, всмотрелся вдаль. Там было что-то темное, и на фоне этой бесконечно белой круговерти это выглядело подозрительно.
- Это она! Я чувствую колебания магии! – воскликнула Трисс, даже дрожать перестав.
- Хорошо. Что дальше? – поинтересовался Ламберт. Холод он ненавидел всем сердцем, но за весь поход ни разу об этом не высказался, матерясь обезличено.
- Ближе подойдем, – сказала Йен и первой пошла в направлении девушки.
Но не тут-то было. Ветер и снег с каждым шагом становились все злее, так и норовя столкнуть поисковую группу в пропасть, температура тоже, казалось, понижалась с каждым пройденным сантиметром. Никаких сомнений быть не могло – Брин являлась эпицентром холода, и мощь этого холода, излучаемого ей, была колоссальной.
- Пок-ка мы д-до нее дойд-дем, мы пр-ревратимся в ч-чертов л-лед! – стуча зубами, воскликнул Ламберт.
- Н-не н-ной, – осадила его Трисс, которую знобило так, что была опасность прикусить язык. – Я п-потом н-не д-дам отвал-литься об-б-б…. об-б-бморож-женным к-конечностям…
- Й-йа и не н-ною! – огрызнулся Ламберт. – Й-йасп-прашиваю, ч-что с-сможет сд-делать к-кусок г-гребанного л-льда?!
Повисло молчание. Все упорно шли вперед, но, очевидно, ответа на вопрос никто не знал. В какой-то момент все разом остановились, не сговариваясь. Брин теперь было видно довольно хорошо, даже несмотря на метель. Ледяные доспехи переливались в свете поднявшегося солнца, серые волосы, покрытые инеем, искрились, бело-синеватая кожа была покрыта морозными узорами. Чародейка стояла на краю обрыва и вдохновенно смотрела вдаль. Ни снег, ни ветер не доставляли ей ни малейшего неудобства, она сливалась с ними, купаясь в холоде, как в солнечных лучах.
«Мне тут хорошо, моя стихия. Люблю снег!» – вспомнил Эскель слова Брин.
- Брин! – неожиданно для всех что есть мочи крикнула Йеннифер. – Вернись!
====== Часть 53 ======
Эскель затаил дыхание. Сначала показалось, что Брин не услышала, ну или проигнорировала голос своей наставницы, но потом чародейка начала медленно поворачиваться. Белые непроницаемые глаза — средоточие этой метели, — первое, на что обратил внимание ведьмак, когда она повернулась полностью. Находиться под пристальным взглядом таких глаз было неуютно.
— Прочь, смертные, — монотонным, ничего не выражающим голосом сказала она и махнула рукой.
Ураганный порыв толкнул и едва не опрокинул чародеек и ведьмаков. Йен с трудом удержала щит.
— Холера! Она нас не узнает, — в ужасе произнесла Трисс.
— Отлично. Каков запасной план? — спросил Ламберт.
Отвечать никто не торопился.
— Нужно ее согреть, тогда лед отступит, — наконец сказала Йен, у которой уже тоже зуб на зуб не попадал.
— Как? — спросил Геральт.
— Я бы могла попробовать на ней огненную магию, но тогда я сброшу щит, — сказала она.
— Я подхвачу, — пообещала Трисс. — Только ненадолго. Два заклинания мне не удержать.
Чародейки посмотрели друг на друга, будто мысленно о чем-то договариваясь, и встали наизготовку. Эскель в это время пристально разглядывал вновь отвернувшуюся Брин. Она не узнала их, она не была похожа на себя, холод выморозил ее изнутри, и эти глаза… Как вернуть ее? Как заставить вспомнить?!
Трисс сдвинула брови к переносице и резко посерела, как только заклинание щита перешло ей. Йеннифер в это время простерла дрожащие руки к Брин и срывающимся голосом начала произносить заклинание. От ее пальцев к Брин полетели тугие, будто красные в таком бело-голубом мареве ленты тепла. Ледяная чародейка резко обернулась, одним движением руки отбивая заклинание, и вперила свой тяжелый немигающий взгляд в чародеек.
— Вы еще здесь?! — сурово спросила Брин.
В следующий миг в поисковую группу полетел огромный голубой сгусток не то энергии, не то снега. Ведьмаки бросились врассыпную, увлекая за собой чародеек. Щит пропал, сгусток ударил точно в то место, где они стояли, разметав людей еще дальше и едва не сталкивая вниз со скалы. Однако в этот раз Брин, похоже, не собиралась останавливаться на достигнутом. В ее руках начал зарождаться новый сгусток.
— Уходим! — заорал Ламберт, едва успевший отскочить и оттащить за собой Трисс.
— Ни за что! — ответила ему Йен, снова пытаясь что-то колдовать, и крикнула громче. — Брин! Вспоминай!
— Борись с Хладом! — вторила ей Трисс.
Новый шар был им ответом. Геральт едва успел оттащить упертую Йеннифер.
— Она нас убьет! Открывай отсюда портал, к чертовой матери! — поняв, что от Йен ничего вменяемого не дождется, заорал Ламберт на Трисс.
— Но…
— Нашли ее! Потом вернемся, когда придумаем, что делать!
Трисс была склонна с ним согласиться на этот раз, но не успела ничего сделать, как Ламберт снова сдернул ее с места, спасая их от очередного шара.
— Быстрее!!! — присоединился к Ламберту Геральт.
Но тут вдруг Эскель поднялся во весь рост и, прикрыв предплечьем глаза, двинулся навстречу своей обезумевшей чародейке совершенно открыто.
— Эскель, блядь! — выругался Ламберт.
— Не время геройствовать! — Геральт был с ним согласен.
— Она тебя убьет! — предостерегла Трисс. — Она не понимает!
Но ведьмак и без них всё это знал, но всё равно шел, потому что другого способа не было. Уйдут сейчас — потом будет только хуже. Если вернутся — всё равно ничего не смогут поделать, потому что сделать было нечего. Брин останется здесь… навсегда. Такой вариант ведьмака совершенно не устраивал, поэтому уходить он не собирался, а вот попытаться напомнить ей…
— Брин! — впервые позвал он ее сам. — Брин, это я. Эскель.
Он упрямо шел вперед, продираясь сквозь снег и ветер, не чувствуя ни ног, ни рук, ни холода. Всё, что он видел, это приближающаяся темная фигура закованной в лед девушки. Он ни за что не отступит, даже если это будет последнее, что он сделает в своей жизни, потому что она его женщина, его предназначение, любовь всей его жизни. Он не откажется от нее…
Однако у всего был предел. Не сумев сделать очередной шаг, Эскель упал на четвереньки в снег. С трудом сумев подняться на колени, он взглянул на Брин. Она стояла прямо перед ним, он не дошел всего пару-тройку метров.
— Брин, — тихо позвал он. Чародейка смотрела на него изучающе. — Вспомни меня, — попросил он ее, видя в ее глазах, что надежды нет.
Девушка его не узнавала, а может, она и сама в этот момент не знала, кто она такая. В ней не было ни сожаления, ни злости. Она лишь устраняла неожиданное препятствие, методично, раз за разом, как это делает природная стихия. В руках ледяной чародейки снова зародился магический шар — ни уклониться, ни защититься.
— Я люблю тебя… — тихо и горько произнес Эскель, опуская руки и понимая, что сказал это слишком поздно. Она не услышит его…
Ожидаемый шар не полетел ему в грудь. Вместо этого Брин пошатнулась, упуская заклинание. То, заискрив, распалось. Метель пропала, будто ее и не было, в горах разлилась непривычная после грохота и завывания ветра тишина. Ослепительное, ничем теперь не заслоняемое солнце еще ярче засияло на покрытых инеем волосах ледяной чародейки. Эскель, не веря своему счастью, увидел то, что уже не чаял когда-либо узреть. В глаза Брин вернулась зелень. Ее взгляд всё еще расфокусированный, но уже живой проскользил по всей фигуре коленопреклонённого ведьмака, после чего глаза медленно закрылись и чародейка начала заваливаться вперед.
— НЕ ТРОГАЙ! — сдвоенный вопль ввинтился в уши дернувшегося поймать свою чародейку ведьмака. — Обратишься в лед мгновенно.
Если бы Эскель не окоченел, этот вопль не имел бы успеха, но он всё равно не мог толком двигаться. Чародейки же в это время подхватили тело Брин левитацией, не давая ей упасть.
