— Я и сам не знал. Он под надзором? В медицинском смысле слова?
— Да, меня только что заверили в этом… — Он устало махнул рукой. — Никогда бы не подумал, что Гелиос до такого дойдет. По отношению к вам. И главное, ко мне… — на мгновение запнувшись, пробормотал он.
— Однако же ему уже случалось посылать вас в самое пекло, разве нет?
— Но не подобным образом!
Рисуется он, или эта горечь, что слышна в его голосе, неподдельна?
Он в молчании докурил сигарету, раздавил окурок подошвой, и тут к нам подошел Этти.
— Ганс уснул. Рухнул, как мешок, — сообщил он.
— А ты ему в этом не помог? Так, самую малость? — поддел я его.
Братец пожал плечами:
— Он на пределе, бедный малый… — Этти примолк, потом внезапно спросил: — Скажи, Гиацинт, как священник становится наемным убийцей?
— Воспылав страстью к искусству драмы и комедии, — сострил тот.
— Не принимай меня за глупца.
Теперь он смотрел на собеседника в упор, прямо в глаза.
— Ладно, будем серьезны… Вы можете представить себе меня в сутане? — Гиацинт обернулся ко мне, призывая в свидетели, но я оставался невозмутимым. Знал, что брат никогда такого рода фразу попусту не брякнет.
— Гелиос нас всех послал на убой без малейших угрызений совести, — тихим голосом произнес Этти. — Вам не кажется, что настало время сбросить маски и сплотиться?
Гиацинт встал.
— По-моему, не только Ганс остро нуждается в отдыхе, Этти.
— Профессор Лафет! — услышал я голос у себя за спиной. Узнал монаха из приемной и насторожился, почуяв, что наш отъезд под угрозой.
— Да?
— Заходила дама, профессор. Одна из ваших коллег, мадам Вейланд. Она оставила это для вас. — И он протянул мне конверт.
— Вейланд? — переспросил я.
— Кассандра, — подсказал Гиацинт.
— Дама сказала, что это крайне срочно, И она… простите за откровенность, профессор, но у нее был такой вид… очень испуганный.
Переглянувшись со своими заинтригованными товарищами, я поблагодарил монаха, который тотчас испарился.
— Она хочет нас видеть, — сказал я, пробежав глазами второпях нацарапанную записку. — Ждет в том магазинчике, где вы купили свой путеводитель. Как по-вашему, это ловушка?
— При том, что целая армия патрулирует окрестности и в городке кишат солдаты? Нет… Она, напротив, хочет оставаться на виду, быть уверенной, что на нее не нападут без свидетелей. — Гиацинт с озабоченным видом перечитывал письмо. — Все это совсем на нее не похоже
— А может, она преуспела в искусстве комедии так, что ни в чем вам не уступает?
— Даже если так, Кассандра никогда не унизится подобным образом. Она попадала в самые безвыходные ситуации из-за своей непомерной гордости, Гелиос отчасти поэтому отказался иметь с ней дело. — Он помахал письмом, будто надеялся что-нибудь еще из него вытрясти. — Нет, это не та Кассандра, которую я знаю. Что-то случилось, Морган… Пятеро конкурентов, не правда ли, Амина так сказала?
— Вы думаете, Кассандра схлестнулась с одним из них? — (Он кивнул.) — У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, чем это пахнет?
— Хотел бы ошибиться, но… Ладно, увидим. — И он спрятал письмо в карман.
— Вы решили пойти туда?
Он шагнул было в сторону колоннады, ведущей к выходу с территории монастыря, но тут же приостановился:
— Давайте сходим за Гансом.
— Если по городку шастают другие охотники, не лучше ли, чтобы он остался здесь, в безопасности? — сказал Этти.
— Если то, что я предполагаю, подтвердится, он здесь отнюдь не в безопасности, уж поверьте мне. Нам надо держаться вместе.
— Хватит темнить, Гиацинт! — запротестовал я. — Карты на стол! На что вы намекаете?
— Я предпочитаю соблюдать осторожность, Морган. Вот и все.
Больше мне ни слова не удалось из него вытянуть, но он никогда еще не выглядел настолько встревоженным. Неудивительно, что всем нам стало не по себе: страшновато было смотреть, как он на глазах теряет свое поразительное хладнокровие…
* * *
Кассандру мы и впрямь обнаружили там, куда она просила нас прийти, — в магазине. Она ждала нас в дальнем конце зала за одним из трех квадратных столиков. Вроде бы чай пила, только пальцы, сжимавшие стакан, были судорожно напряжены. Причем она сидела не одна. Напротив нее мы увидели коренастого мужчину в летах, с оголенным черепом; несмотря на кондиционер, гудевший на потолке, он нервно утирал громадным небеленым платком мокрое от пота лицо.
Заметив нас, Кассандра немного расслабилась. Вскинула руку с длинными наманикюренными ногтями, изящным жестом подзывая подойти поближе. Мужчина встал, вежливо поздоровался.
— Спасибо, что пришли. Хотите чего-нибудь выпить?
В ее любезности чудилось что-то непристойное, если вспомнить, каким образом эта красотка вломилась в наше жилище и какие неприятности собиралась нам причинить.
— Чаю — это бы замечательно, — откликнулся Этти, садясь с ними рядом.
Ганс уселся напротив Кассандры, зачарованный ее декольте.
— Это профессор Энрико Виллалобос из Парры, — начала она. — Знаменитый антрополог и…
— И патентованный жулик, — язвительно подхватил Гиацинт, заставив старика покраснеть. — Видно, грабеж ацтекских могил уже не приносит достаточного дохода, если вы снизошли до Египта, сеньор Виллалобос из Парры? — (Тот отвел глаза, разозленный столь прямым вопросом, но слишком озабоченный, чтобы отвечать на оскорбление.) — Чего же ты хочешь, Кассандра? К чему вся эта комедия?
Молодая женщина оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, но большинство туристов столпилось в торговой части магазина, и за ближними столиками, кроме нас, не было ни души. Она заказала еще четыре стакана чаю, послав за ними владельца или его помощника, исполняющего эти обязанности, и закурила сигарету. Терракотовая пепельница, стоявшая перед ней, была уже переполнена окурками.
— Почтительно предоставляю вам слово, профессор Виллалобос.
Этот последний, вдруг закашлявшись, одним глотком осушил свой стакан.
— Не тяните, — поторопил его Гиацинт. — Мы покидаем Вади-эль-Натрун через три часа и не стремимся провести все это время в вашей невыносимой компании.
Мужчина и на сей раз не вспылил. Руки у него тряслись, он разглядывал нас по очереди, пока не остановился на мне.
— Давайте объединимся и разделим премиальные, — брякнул он с сильным испанским акцентом и ошеломляющим апломбом.
Я брезгливо поморщился, а Гиацинт сказал, как плюнул:
— Если вы собирались сказать нам только это, не стоило беспокоиться. Спасибо за чай. — И он встал.
