Игорь напрягся.
— Ну и?.. — спросил Влад.
— Вроде бы, ничего…
— Значит, все нормально. Ребра целые, зрачки в норме. Если и есть сотрясение, то — незначительное. Скорей всего, просто ушибся. Считай, легко отделался…
— Считаю, — пробовал улыбнуться Игорь. Получалось неубедительно.
— А где ребята? — спросил Влад.
— Наверное, свалились на ту сторону, — предположил я.
— Не свалились. Они успели спрыгнуть. Это я замешкался, — слабым голосом поправил меня Игорь.
— Тогда все нормально, — успокоился Влад. — Для них три метра — не высота…
Светлана, до сих пор молча сидевшая на мокрой траве, вдруг дико закричала. Мы обернулись и увидели картину, от которой кровь застыла в жилах. С трех сторон на нас толпой надвигались монстры. Их ряды постоянно пополнялись новыми мертвецами, только что вылезшими из многочисленных воронок.
Мы оказались в ловушке. Деваться было некуда…
Запугать Влада оказалось не просто. Он знал, за что страдает, его дело, как говорили раньше большевики, было правое, и он неистовал в справедливой ярости. Сокрушенные чудо-мечом мертвецы грудами валились к его ногам, смрад от их пылающих тел забивал нам дыхание. Казалось, вот-вот нападающие не выдержат столь смертоносного для них отпора и побегут…
Но…
На нашу беду, бывшие, вполне возможно, приличные при жизни люди, были начисто лишены эмоций. Они не ведали страха, так же, как и не чувствовали боли. Безропотно, словно роботы, да, по сути, они и были почти что роботами, они выполняли волю своего, пока еще не соизволившего явиться пред наши очи, господина.
Гора пылающих раздробленных костей росла, а живых мертвецов меньше не становилось, они продолжали напирать на нас, бедных, запуганных, изможденных и преисполненных отчаяния от ощущения полной безысходности.
Свободное пространство между нами и нападающими сокращалось, жар от огня становился ощутимее. От умерщвленных вторично монстров вспыхивали их собратья, пылающая масса должна была вот-вот нас поджарить.
Собственное бессилие угнетало больше, чем угроза жизни. Я ничем не мог помочь Владу. Чудо-крест сохранился только у него, а от удара иными предметами мертвецы в лучшем случае рассыпались на части, и при этом каждая из них продолжала жить отдельной жизнью и соединяясь с себе подобными при первом же контакте.
Глупо было ожидать активных действий от Игоря со Светланой. Если бы им представилась сейчас возможность убежать, мне кажется, они и на это не были бы способны. Игорь не отошел от удара, а Светлана никак не могла отойти от шока.
Мне вдруг очень захотелось помолиться перед смертью. Но я, дитя своего времени, безнадежно испорченный атеистическим воспитанием, к своему глубокому сожалению, не знал ни единой молитвы. А потому, заслонив нос и рот уже успевшей просохнуть рубашкой, я, словно за, веденный отталкивал обломком лестницы горящие останки и повторял мысленно несчетное количество раз первое, что пришло в голову:
— Господи, помилуй… Господи, помилуй… Господи помилуй…
А Влад продолжал сражаться. Один с неисчислимым множеством наседающих врагов. Силы его были на исходе, удары становились слабее, движения менее резкими, но уступать он не собирался.
Чтобы добить нас нападающим оставалась самая малость. Та малость, которая вела счет на минуты. И минуты эти неумолимо истекали.
Вот, похоже, и финал. Влад оступился и упал на спину. Крест выскользнул из его руки и, свалившись в толпу монстров, породил новую вспышку пламени. Наверное, последнюю. Больше нам защищаться было нечем.
Прежде, чем огонь добрался до Влада, я успел схватить его за ноги и резким рывком подтащить к стене. Откуда только и силы взялись?
Дальше отступать было некуда. Оставалось лишь покорно ожидать последнего часа.
Перед смертью мы должны быть все вместе!
Мысль показалась мне настолько важной и значимой, как будто суть всей жизни спрессовалась в необходимости ее осуществления. Не мешкая, я снова ухватил Влада за ноги и стал тянуть поближе к Игорю со Светланой.
Влад пытался встать на ноги, но я в слепом стремлении не позволял ему этого сделать. Он дергался, извивался, сопротивлялся и, вскоре, мы оба покатились по совершенно сухой и горячей от огня земле.
Нечто со звоном вывалилось у Влада из кармана. Не могу сказать, чем привлек меня раздавшийся звук. Ведь, по сравнению с происходящим, он был ничтожно незначительным. Но я отпустил Влада и увидел знакомую фляжку. Ту самую фляжку, которую подарил на прощанье Поликарп Степанович.
Святая вода!
Не в ней ли наше спасение? Сомневаюсь, что я успел об этом подумать. Просто схватил металлическую посудину, отвинтил крышку и, словно гранату, швырнул фляжку в гущу врагов.
В тот же миг ярчайшая вспышка озарила окрестности, от мощного взрыва содрогнулась земля. Я успел увидеть, как гордость Влада — его замок — приподнялся вверх, так же плавно опустился и, как будто при замедленной съемке, стал валиться вниз, к обрыву, под которым находился пруд. Затем свирепая волна оторвала меня от земли и с неистовой силой бросила прямиком на каменный забор. И все же меня не размазало о грубо отесанные гранитные валуны. Я даже не ушибся, потому что одновременно со мной забор также сорвался с места и мы вместе с ним, не соприкасаясь, полетели куда-то вниз.
Полет оказался недолгим и закончился мягкой посадкой в воду пруда. Вокруг бушевал камнепад Громадные осколки, еще недавно бывшие частью замка, градом сыпались рядом, и каждый из них мог расшибить меня в лепешку.
— Сюда! Плыви сюда! — услышал сквозь грохот знакомый голос и послушно направился на его звук.
Очень странно, но у меня создалось впечатление, что, если одна сила во что бы то ни стало, задалась целью нас уничтожить, иная, не менее могущественная, как могла нас оберегала. Ведь даже после столь жуткого взрыва никто из нашей компании всерьез не пострадал. Синяки, царапины и ушибы, конечно же, не в счет.
— Что это было? — спросил Влад, лишь только я выбрался на сушу и присоединился к друзьям.
— Подарок нашего старого знакомого — Поликарпа Степановича, — ответил я.
Влад растерянно ощупал свои карманы.
— Неужели простая фляга с водой могла наделать столько грохоту?
В его голосе звучало искреннее недоумение.
— И, заметь, разнести в пыль твой замок.
— Да? — Влад огорчился, но быстро взял себя в руки. — Все приходящее… Главное, мы остались живы!
