– Просто закрой окна, – сказал Джек, отлично понимая, на что она намекает. Но больше к ней в дом он не пойдет. Кэрол придвинулась ближе, и ее грудь уперлась в его руки.
– Может быть, ты их посмотришь ради меня? Я совсем одна в, доме, а он такой огромный, что мне одной никак не управиться.
– Возможно, мы с Кэти выберем один из ближайших вечеров и зайдем к тебе, тогда я их и посмотрю, – ответил Джек.
Она медленно раскачивалась из стороны в сторону и терлась грудью о его руки.
– А может быть, ты прямо сейчас на них взглянешь? Пока дождь не начался?
– Нет, сейчас не получится.
Она недовольно надула губы, и ее худое лицо, принадлежащее другому столетию, выразило крайнюю досаду. Когда она строила из себя маленькую беззащитную девочку, Джеку хотелось ее задушить. Внутри у него все переворачивалось. Он просто не мог ее понять. Она была популярной певицей и записала уже двенадцать пластинок, два раза снималась в кино и участвовала в спектаклях на Бродвее. И до него никак не доходило, почему она кидается на каждого встречного мужчину.
Джеку было неприятно стоять рядом с ней у дороги.
– Послушай, мне пора домой. Кэти ждет.
Кэрол томно посмотрела на него.
– Мы потом встретимся?
– Конечно, – сказал он. – Только мне в самом деле надо идти.
Он отступил назад, отстранился от нее и зашагал к своему дому.
– До свидания, Алан, – крикнула она вслед.
– До свидания, – сказал Алан, сидя на плечах у Джека.
Джек шел вперед. Не надо оглядываться: он знал, что она сейчас идет к дому, как всегда покачивая бедрами. «Неужели это все, что ей нужно? – подумал он. – Нет, лучше уйти поскорее. Но ведь это и все, что нужно мне. Бог мой! Кэрол Баннер в моей жизни! – удивлялся он. – Ведь она, как змея, будет извиваться и пролезать между мной и моей семьей. Какого черта она приперлась сюда и живет здесь, на этой улице? Почему она не осталась в Нью-Йорке?» Они подошли к дому.
– Ну вот и все, кроха, – сказал Джек, снимая с плеч Алана. На улице становилось темно. – Иди домой и поищи маму.
– Хорошо, – ответил Алан.
Джек открыл дверь и пропустил сына в дом. Сам он остался на пороге, наблюдая за надвигающейся грозой. Да, зрелище будет прекрасным. Он никогда еще не видел, чтобы тучи сгущались так быстро. Только один раз он наблюдал что-то похожее, когда они с Кэти отдыхали во Флориде. Алана тогда еще не было.
В тот день они сидели у пруда и загорали, а потом вдруг увидели тучи, идущие с юго-востока. Тучи двигались с невероятной скоростью. Один из местных жителей объяснил им, что во Флориде всегда так – дождь начинается неожиданно и так же неожиданно кончается.
– Джек! Шел бы ты лучше в дом! – позвала Кэти, стоя в дверях.
Он повернулся и посмотрел на нее через стеклянную дверь. Его жена была еще красива, хотя и поправилась на лишних пять фунтов. У нее сохранились великолепные длинные черные волосы, да и эти лишние фунты были не слишком заметны при ее округлых формах.
До шестнадцати лет Кэти жила в Европе, училась в лучших школах, но потом очутилась в Бостоне, когда работала танцовщицей в баре, выступая в полуобнаженном виде, чем очень расстроила своих родителей. Через несколько месяцев такой работы она уехала домой в Де Мойне, а еще через несколько месяцев оказалась в Нью-Йорке, где они и встретились.
– Выйди сюда и посмотри, что делается, – позвал Джек.
Кэти открыла дверь и шагнула на улицу.
– Я уже видела позади дома.
– В жизни не видал такого.
– Поживи подольше и еще не то увидишь!
Он улыбнулся и обнял е° рукой за плечи.
– Иди в дом, – сказала она, – а мне нужно снять белье Алана. Я еще не все закончила. Он там, за домом, в песочнице.
– Ладно. Пока вы занимаетесь делами, я приготовлю свой всемирно известный салат из тунца.
– Ты очень заботливый, – сказала она и открыла дверь.
Джек вошел в дом.
Внутри было прохладно, хотя сквозняков не чувствовалось. Ему нравилось, как Кэти ведет хозяйство: все в доме было из настоящего дерева, на прекрасном паркетном полу лежали натуральные ковры. Мебели было ровно столько, сколько нужно, чтобы жилище не походило на антикварный магазин.
Проходя в кухню, он увидел, как Кэти пошла за Аланом. Она была очень динамичной женщиной, таких он никогда не встречал. Джек открыл холодильник и вынул оттуда две банки консервированного тунца. Напевая навязавшуюся популярную песенку, он начал доставать другие необходимые продукты.
«Как все хорошо, лучше и быть не может», – подумал он.
В кухне стало темно, тучи закрыли солнце. Джек посмотрел на часы, висевшие на стене – было только четыре часа.
«Интересно, однако, холодно до сих пор не становится», подумал он.
Тут он выглянул в окошко над раковиной и увидел, что пошел снег. СНЕГ?! Какого черта! Банка с майонезом выпала у него из рук.
Как накатывающаяся волна, плотная стена белого, коричневого и серого цвета пронеслась позади дома и ударилась в дверь. Он услышал, как заплакал Алан, как вскрикнула Кэти, и кинулся к задней двери. Кэти снова закричала, и от этого безумного дикого крика кровь отхлынула от его лица, застыла в жилах, и он замер, содрогнувшись.
«Господи, – подумал Джек. – Что это? Что происходит?»
– Кэти! – крикнул он изо всех сил.
Он уже не видел ее, не мог он разглядеть и Алана. Они были там, на улице, захваченные этим безумием.
Надо выбираться отсюда и помочь им войти в дом!
Он почувствовал укус насекомого на шее, потом такой же на спине. Тогда он оглянулся и увидел их – это были маленькие бабочки, не больше его ногтя, они летали по холлу, залетали в кухню. Он подумал, что их здесь, наверное, уже несколько сотен.
Тут он услышал, как Кэти закричала снова – это был истерический вопль ужаса, который замер, оборвавшись на самой высокой ноте, и потом наступила тишина. Все было тихо, кроме хлопанья крыльев миллионов бабочек, которое доносилось до его ушей через открытое окно, и еще он слышал страшные крики людей отовсюду. Джеком овладел страх, но он еще раз подумал, что надо выйти на улицу. Он пойдет за ними и спасет их. Но он знал, что, выйдя из дома, будет тут же подвергнут жуткой пытке. Он повторял себе снова и снова, что это дело одной секунды, надо только угадать, в какой они части двора, и сразу же броситься к ним.
Наступившая тишина была неожиданной и оглушающей, как страшный рев. Стоя у двери и ухватившись вспотевшей рукой за дверную ручку, он понял, что никогда больше не увидит их. Крик прекратился, а вместе с ним пропало и направление, куда ему надо было бежать. В исступлении и отчаянии он звал ее бесконечное число раз, все еще надеясь, что Кэти услышит его и найдет дорогу к дому. Но надежды уже не было. Она никогда не найдет его, и он боялся подумать о том, что же найдет ОН. Джек отбросил эту мысль, отложив ее на более позднее время, когда это дикое безумие перестанет жалить его сердце и мозг.
