Конечно, это было довольно практично, если бы я после окончания школы нашла бы факультет, который хоть как-то был совместим с путешествием во времени. Теоретически археология подходила, но я считала ее такой же скучной, как историю. Мой отец был знаменитым археологом, он постоянно тащил мою маму и меня в отпуск в какое-нибудь место раскопок и показывал нам всевозможные руины, но до сих пор это не производило на меня впечатления.
Я уже думала о таких фантастических вещах, как дизайн моды, с ориентацией на исторические костюмы. К несчастью, я вообще не имела никакого отношения к моде. У меня просто отсутствовала подходящая предрасположенность. Она либо есть, либо нет. У моей подруги Ванессы она определенно была. Она узнавала марку обуви за тридцать метров и владела собранием из приблизительно тысячи магазинов моды. Все равно, что она носила, в любом ее облике она выглядела как девушка с обложки Cosmopolitan. Я же, напротив, всегда надевала то, что как раз лежало наверху комода с вещами. Себастиано это не смущало, я нравилась ему такой, какой была, во всяком случае, он всегда утверждал это. Между тем я даже верила в это, даже если вначале мне было довольно тяжело.
До сих пор у нас действительно были прекрасные отношения, а это уже полтора года. А скоро это станет еще лучше, так как придет конец моим постоянным, дорогим перелетам и поездкам на поездах: скоро у меня будет аттестат в кармане, тогда мы могли бы жить вместе. Я радовалась этому как сумасшедшая, и он тоже, но я определенно чувствовала бы себя лучше, если бы знала, что хотела бы учить в университете. Между тем мой итальянский был очень даже не плох, лекции в университете я в любом случае хорошо понимала бы, предположительно, пока стало бы ясно, какие лекции должны были быть.
— О чем задумалась? — Себастиано прижался ко мне и поцеловал меня в щеку. — Ты выглядишь серьезной!
Я вздохнула.
— Я думала о своем будущем. Учеба в университете и все такое.
— Почему ты не позволишь этому просто прийти к тебе?
Он мог быть таким завидно спокойным. Я любила его за это, но все равно было бы хорошо иметь конкретную цель.
—Если бы я, по меньшей мере, обладала таланом хоть в чем-нибудь!
—Но ты талантлива. Ты отлично играешь на пианино.
— Ах, это простое бренчание. Я имею в виду что-то полезное. Так как у тебя. Или у моей мамы.
Моя мать была еще известнее отца. Она была доцентом физики и уже получила различные международные призы. Учитывая ее выдающийся интеллект, я долгое время была твердо убеждена, что меня удочерили. Мои родители всегда утверждали обратное, но я им не верила, пока однажды они не показали мне в качестве доказательства свидетельство о рождении и пару фотографий из роддома. Они показали мне мое имя, написанное на бирке, прикрепленной к моей маленькой ручке, но иногда я все-таки думала о том, что это может быть подделка. Прежде всего, тогда, когда я получала пятерку по математике, что происходило довольно часто.
— Ну, у тебя чешется затылок. Это классная особенность, которой нет ни у одного человека на свете, — сказал Себастиано.
— Конечно, — сказала я раздосадовано. — Надо было наверно стать предпринимателем в этой области.
Себастиано расплылся в улыбке.
— Ты еще найдешь хорошую профессию. Сначала спокойно напиши свои школьные контрольные, а потом посмотрим.
— Не напоминай мне об этом.
Мы дошли до дома, где снимал квартиру Себастиано. Он открыл дверь, завел меня на лестничную клетку и, прижав к стене, поцеловал так, что у меня перехватило дыхание.
— Это было сейчас жизненно необходимо, — сказал он, тяжело дыша.
— С какой стати? — спросила я. У меня подгибались колени, когда он вел меня наверх по лестнице в квартиру.
— Чтобы отвлечь тебя от твоих мыслей.
В любом случае, ему это удалось. Вечер только начинался. Остаток дня и последующую ночь мне было совершенно наплевать на экзамены.
Франкфурт, 2011 год.
Восьмью днями позже все снова выглядело совершенно по-другому. Я сидела на экзамене по математике и ничего не понимала. Сначала я думала об исследовании функции, которая как-то неправильно искривлялась. Анализ не был моей Немезидой, незнакомое слово, которое я запомнила, потому что и то, и другое рифмовались друг с другом. (Это слово значило такой большой, как страшилище). В стохастике я также могла только гадать. У меня получались какие-то результаты, но они казались мне странными, но лучшего я не могла получить.
Между тем я снова и снова обменивалась разочарованными взглядами с Ванессой, которая сидела от меня справа через три стола, и у нее были такие же проблемы, как и у меня. Антипатию к математике мы разделяли с начала обучения в школе, что, так сказать, и стало фундаментом нашей дружбы. Именно поэтому мы должны были вместе остаться на второй год.
Наконец экзамен был позади, и это отдавалось в животе щекотливым чувством. Ванесса и я вместе покинули комнату. На улице остальные обсуждали правильные ответы, и ничего из этого не совпадало с моими результатами.
Больше всего мне хотелось заткнуть уши.
— Идем, давай смоемся отсюда, — разочарованно сказала Ванесса. — Все это дерьмо было достаточно ужасным. Напишешь позже?
Я просто молча кивнула. Она быстро обняла меня и пошла к своей машине, пока я садилась на велосипед.
Дома меня ждал папа с приготовленным обедом.
— Я приготовил для тебя макаронную запеканку, ребенок, — у него на этой неделе была внутренняя смена, потому что мама была на конференции в Копенгагене. Между своими раскопками он читал лекции в университете, но, по меньшей мере, он часто был дома и старался создать семейное настроение, когда мама отсутствовала. При других обстоятельствах я была бы рада разделить с ним обед и поболтать, но сегодня мне было не до этого.
— Так плохо? — спросил он с сочувствием. — Вообще не смогла сделать ни одного задания?
—Я сделала их все. Проблема в том, что я не имею ни малейшего понятия, есть ли у меня правильные ответы.
—Тогда определенно не все ответы неправильные, — сразу же предположил он, утешая. — Иначе это бы не соответствовало теории вероятности, — о вероятности я могла бы много рассказать ему.
Но мне было запрещено рассказывать родителям о путешествии во времени. Никто не знал об этом, даже Ванесса. Себастиано предостерег меня, что запретные знания для непосвященных личностей могут быть опасными. Он сам за все эти годы, которые выполняет работу, не рассказывал о ней никому.
Чтобы сделать приятно папе, я съела небольшую порцию запеканки из лапши. Затем я спряталась в своей комнате, просмотрела Facebook, поговорила по телефону с Ванессой и попыталась забыть о контрольной работе. Все-таки две итоговые контрольные по немецкому и биологии прошли прекрасно. Теперь все письменные работы были позади, и я могла впервые свободно вздохнуть. Охотнее всего я бы снова улетела в Венецию.
