Борман закрыл папку и опустил на нее свои тяжелые кулаки.
«Жестокость. Беспощадная и холодная. Злопамятная. Карающая и подчиненных и начальников — невзирая на чины и заслуги перед национал-социалистским движением, рейхом и фюрером, — вот что оградит тайну готовящегося возмездия. Наше новое оружие огненным смерчем внезапно и ужасающе обрушится на врагов Германии и повернет ход войны в нашу пользу». Мысленно Борман повторял эти слова, сказанные Гитлером с фанатичной убежденностью всего несколько часов назад, здесь, в ставке ОКБ,[7] сразу же после секретного совещания в самом узком кругу лиц, сосредоточивших в своих руках огромную власть над судьбами миллионов имперских немцев и самого фашистского рейха.
Адъютант заметил, как сдвинулись на переносице редкие белесые брови рейхслейтера. Это был верный признак того, что Борман задумался над каким-то ходом в своей новой политической комбинации. Обергруппенфюрер и впрямь раздумывал над последними событиями в ставке фюрера, участником которых ему довелось быть…
В августе 1943 года, сразу же после налета английских бомбардировщиков на Пенемюнде, в Гитлеровской ставке «Вольфшанце» прошла серия экстренных совещаний верховных правителей рейха.
Перед началом совещания прилетевший из Берлина начальник технической службы имперского министерства вооружения и снаряжения Карл Отто Зауэр вместе со своим шефом — главой военной индустрии нацистской Германии рейхсминистром Шпеером направились в личный поезд рейхсфюрера СС Гиммлера, стоявший на специальной железнодорожной ветке неподалеку от ставки Гитлера.
Час, проведенный ответственными руководителями военной кузницы рейха с главой «черного ордена» СС, имперской службы безопасности и гестапо Гиммлером в закрытом купе его вагона-кабинета, оказался важной прелюдией к совещаниям в бункере фюрера.
Массированный налет на Пенемюнде хотя и причинил полигону ущерб, но далеко не в таких масштабах, чтобы это серьезно отодвинуло сроки завершения программы создания «оружия возмездия» — ракет «ФАУ-1», беспилотных самолетов «летающих бомб» — «ФИ-7». «Вольфшанце», однако, тревожили другие последствия бомбардировки — гитлеровцы терялись в догадках: что же было известно британской разведке и разведкам союзников по антигитлеровской коалиции вообще об «оружии возмездия»? И насколько их осведомленность становилась опасной для реализации сверхсекретного проекта?
Гитлеровская ставка оказалась на перепутье: предстояло решить, что предпринимать дальше, как гарантировать завершение программы создания нового «секретного оружия» и надежно обезопасить его от контрударов со стороны авиации и разведок союзников по антигитлеровской коалиции.
Всеми этими обстоятельствами и решил воспользоваться для усиления своей личной позиции Гиммлер в скрытом ожесточенном соперничестве с ближайшими подручными фюрера из сфер высшего генералитета, в особенности же из среды партийной верхушки нацистской НСДАП, министерства иностранных дел, пропаганды и главного командования ВВС.
Гиммлер действовал простым, но «пробивным» методом: он бросал на весы закулисной борьбы за власть, привилегии и благосклонность фюрера всю мощь «черного ордена» СС в самые критические для рейха моменты и на участки, где обнаруживался провал или надвигалась угроза крушения проектов, одобренных самим Гитлером.
Рейхсфюрер СС спешил выложить на стол предстоящего совещания свои главные козыри: ткнуть носом конкурентов из ОКВ в их неспособность форсировать осуществление «гениального» замысла фюрера, базировавшегося на использовании «оружия возмездия», и со своей стороны предложить помощь СС для завершения всей программы создания нового секретного оружия.
Рейхсминистр вооружений и боеприпасов Шпеер отлично понимал: стоит только Гиммлеру и его СС просунуть лапу в проекты «А-4», «ФИ-7» и «Хохдрукпумпе»,[8] как они уже не остановятся, пока не возьмут в свои руки всю полноту власти в деле производства «оружия возмездия». В свою очередь, Шпеер рассчитывал на поддержку своих проектов со стороны СС. И когда после часовой беседы с Гиммлером Шпеер и Зауэр вышли из вагона рейхсфюрера СС, магистр «черного ордена» мог быть вполне уверен: со стороны фюреров военной индустрии возражений на его предложения не последует.
Вечером того же дня Шпеер, Зауэр, а чуть позже и Гиммлер проследовали в бункер фюрера.
…Застекленные фонари, стилизованные под средневековые чугунного литья светильники, освещали продолговатый столовый зал — шпейзехалле. Бетонные стены наполовину были скрыты под облицовкой из дубовых плит. Пол был покрыт таким же паркетом. К столу придвинуты двадцать дубовых кресел.
За сервированным для ужина столом прибывших принимал Гитлер. Он занимал место посреди стола, напротив стены, где висела большая карта. Рядом с Гитлером, как обычно, сидел рейхслейтер Борман.
Никакого протокола и никаких записей в ходе сверхсекретного совещания не велось. Борман и Шпеер сделали о нем только короткие пометки в своих записных книжках и дневниках.
Всю ночь напролет главари фашистского рейха выискивали пути и методы еще более надежного засекречивания своего террористического плана и максимально быстрого ввода в действие нового оружия против густонаселенных городов держав — союзников по антигитлеровской коалиции.
Наступившее утро не могло проникнуть ни одним лучом в шпейзехалле гитлеровского бункера, под многометровую железобетонную толщу его степ, прикрытых многотомными бронированными плитами Здесь, словно под непроницаемым черепом гигантского монстра, навсегда был убит солнечный свет. В зловещих лабиринтах мозгового центра верховного командования нацистской Германии о ходе времени можно было судить лишь по передвижению часовых стрелок.
Угрюмая роща мохнатых елей цепкими корнями впивалась в многометровую земляную шапку, выращенную поверх железобетонной глыбы бункера, на несколько этажей зарывшегося в глубину скальных пород. Казалось, ели прячут от взора посторонних могильный курган, где притаились лишь ползучие гады…
«Фюрер отдал приказ, — отметил той же ночью в своей записной книжке министр вооружений. Шпеер, — принять все меры, чтобы совместно с рейхсфюрером СС и при самом энергичном привлечении его сил из концентрационных лагерей заново продвинуть вперед строительство соответствующих сооружений и изготовление агрегатов «А-4».
Гиммлер торжествовал. Отныне «черный орден» и он, его кровавый магистр, брали в свои, руки судьбу секретного оружия, а вместе с ним и судьбу фашистского рейха!
