Джэксон вспомнил, что в таких случаях Максуэлл советовал делать глубокое прогревание парафиновой ванной. А где сейчас взять парафин?
Сидней направился в ванную и открыл кран с горячей водой. Сунул кисть под струю. Но долго держать не смог. Вода обжигала.
Когда же он вывихнул палец? Во время аварии, когда стукнулся о переднее сиденье? Возможно, там, возможно, и нет.
Боль он почувствовал на ринге. Когда Оргард стал торопливо бинтовать кисти и натягивать перчатки. Сидней вспомнил, как он стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Он только выругался, крепко, как грузчик в порту. Неужели эта случайная травма отнимет у него то, к чему он стремился всю жизнь?
Оргард ничего не мог посоветовать. Был бы Максуэлл, спокойный и рассудительный Мики Кайт, тот нашел бы выход. Ведь не зря же его когда-то называли «профессором бокса».
Перед Сидом встала трудная задача: как с одним здоровым кулаком добиться победы? Отступать Джэксон не был намерен. Выходить на ринг только для того, чтобы уступить победу, он не хотел. Нет, Сидней жаждал победы.
Когда раздался звук гонга, известивший о начале поединка, у Джэксона уже созрел план. Он не был похож на тот, который был разработан накануне и отработан до деталей. Это был новый план. Дерзкий и опасный. Он зиждился на шаткой основе: на стратегической внезапности. Джэксон делал ставку только на одну руку: или – или… Конечно, так поступать было слишком рискованно, даже опрометчиво. Как злорадно усмехались глаза Таунсенда! Опытный боец сразу раскусил его. Может быть, не до конца, но все же правильно оценил главное. Он усмехался, а его выпуклые глаза как бы говорили: «Давай, давай, жми! Посмотрим через десять раундов. Надолго ли тебя хватит?!»
Харвей маневрировал. Как он маневрировал! Дразнил, заманивал, поддаваясь, и в последний момент, когда Сидней бросался в атаку, ускользал, как ящерица, которую хотят ухватить за хвост. Но Джэксон оставался неумолимым. Он не обольщался соблазнами, не терял самообладания и все время стремился к одному: заставить чемпиона принять ближний бой. Стремясь к сближению, он весь огонь атаки направлял в голову противника, пристально следя за его корпусом. Едва Харвей ослаблял защиту, едва появлялась возможность провести удар, Сидней бил. Эти редкие, но ощутимые удары в корпус помогли Джэксону принудить противника сблизиться. Тот надеялся найти в ближнем бою отдых. Но не тут-то было!
Вспомнив так быстро наступивший финал, Джэксон не удержался, чтобы не повторить удар, который принес славу и счастье. Он вынул руку из-под горячей струи. Вспухший палец и вся кисть покраснели. Сидней осторожно сжал кулак и стал в боевую позицию перед зеркалом. Мысленно представил атакующего противника. Потом присел и, распрямляясь, сделал удар по предполагаемому подбородку Харвея. Здорово получается!
Он повторил несколько раз прием. Жаль, очень жаль, что Максуэлл не был на матче, не видел боя. Тренер был единственным, кто мог по достоинству оценить его победу.
Но где сейчас находится тренер? Сидней помнил, как они расстались в машине. Где его искать? В какой больнице?
2Норисон пришел торжественный, в черном костюме и, важно сняв шляпу, галантно раскланялся.
– Честь имею приветствовать нового чемпиона Америки!
– Спасибо, мистер Норисон! – ответил Сидней. – У вас здорово получается, как у настоящих дипломатов.
– Молодец! Порадовал меня и всю Америку! Дай обниму, – антрепренер обнял боксера, похлопал ладонью по его мускулистой спине. – Фортуна нам улыбается!
– Как солнце! – поддакнул Сидней. – Очень хорошо!
– У тебя особенно! – Норисон отстранился и ласково сощурил глаза.
– Где сейчас Максуэлл?
– Зачем он тебе?
– Я не видел его со вчерашнего дня, – Сидней рассказал обо всем, что произошло. – Жив ли он?
– Конечно, жив! Правда, его немного помяли, сломали ребра, и, кажется, ключицу.
– Это была не случайная авария!
– Ты думаешь, им зря платили доллары? Такие молодчики умеют работать! Что же касается Максуэлла, то не тревожься. Я обо всем позаботился. Он находится в приличной больнице, его лечат. И он скоро снова будет тренировать малышей.
– Малышей? Почему малышей? – Сидней насупился. В словах Норисона он почувствовал что-то недоброе. – Ведь Максуэлл меня тренирует.
– Тренировал.
Джэксон с недоумением посмотрел на антрепренера.
– Я что-то не понимаю.
– Тут понимать нечего. Тебе просто невыгодно содержать такой большой штат: тренера, спарринг-партнеров. Это слишком дорого обходится. Хватит и одного Оргарда. У него есть имя, и он недорого стоит.
Спокойный тон Норисона, его коммерческий подход к делу не сразу дошли до сознания Сиднея.
– Мне? Невыгодно? – Сидней явно не понимал своего шефа.
– Неужели ты думал, что им платили из государственной казны? – Лицо антрепренера уже не улыбалось. Оно стало жестким. – Все расходы производились от твоего имени. С самого начала, в течение ряда лет.
Джэксон беспомощно развел руками. Слова Норисона были словно камни.
– Но у меня… вы же знаете, – Сидней запнулся.
– Конечно, я знал, что у тебя нет ни цента! – Норисон прошелся по гостиной походкой победителя. – Но я знал и другое, знал, что они будут! Будут! Я поверил в тебя. И открыл тебе неограниченный кредит. Не жалел долларов для твоего совершенства. Это был риск, это был страшный риск. В случае краха, неудачи я мог бы разориться, вылететь в трубу. Ты понимаешь? Но я верил, верил, несмотря ни на что! И вчера, наконец, убедился в своей правоте. Ты оправдал доверие!
Джэксон попытался улыбнуться. Конечно, шеф прав. Все успехи достигнуты благодаря его стараниям, благодаря его деньгам.
– Я благодарен вам, мистер Норисон, – сказал Сидней, – за все, за все…
– Я горжусь тобой, мальчик, и благодарности не требую. Таков уж наш долг, любителей спорта.
– Что же тогда мне делать?
– Сначала мы займемся немного бухгалтерией, – Норисон расстегнул свою объемистую папку и вытащил плотную пачку листов. – Скучной бухгалтерией. Надеюсь, ты еще не забыл четырех действий арифметики?
– А потом? – Сидней беспокоился не о прошлом, а о будущем.
– Потом? – Норисон скроил улыбку и покровительственно хлопнул по плечу. – Потом будем продолжать начатое дело. Мы с тобой компаньоны одной фирмы. Оба работаем. Ты на ринге, я за рингом. Ты побеждаешь, я организую матчи. Как видишь, наша фирма весьма доходное предприятие.
– Давайте счета, – как можно спокойнее сказал Джэксон.
– Вот это деловой вопрос! Вопрос настоящего взрослого американца. Правильно, Сид, деньги любят счет! – Норисон протянул пачку бумаг. – Ознакомься. Пусть тебя не пугают цифры! Я все сразу не требую, будешь возмещать по возможности, по частям. Мы оба христиане и должны помогать друг другу. Мне не нужно процентов. Только возмещение расходов! Я стараюсь во имя славы Соединенных Штатов. Бокс – это моя слабость, я хочу, чтобы американские боксеры были самыми сильными в мире. Ради этой высокой цели я готов пожертвовать собой.
