— Оставайся где Найдён тебе сказал, — предложил Тимка. — Ты же говоришь, там хорошие ребята.
— Да, хорошие… Наверное, останусь. Хотя бы пока Толик не подрастёт… — она вздохнула и улеглась на песок.
"А потом?! — с ужасом подумал Тимка. — Ну потом что?! Какое у тебя "завтра"?! Катька, что потом?!"
Никакого будущего не было. Не могло быть. Они были не нужны, эти ребята, девчонки… Да по большому счёту — был ли нужен сам Тимка, особенно теперь? Неудобный, начавший думать, увидевший изнанку «стабильности», о которой трещал телевизор?
Мальчика посетила страшная мысль. Или даже видение, может быть — он не понял точно. Россия — гигантское умирающее тело, утыканное шприцами, обвитое шлангами, которые выкачивают из неё здоровую кровь, заливая взамен поддерживающие жизнь — и убивающие одновременно! — препараты. Орды вшей и клещей, паразитирующих на беспомощном больном. И — главные стервятники, рассевшиеся вокруг и только ждущие своего часа… У Тимки сквозь зубы вырвался тихий стон, его не услышала даже Катька. Когда плохо — он это знал из уроков истории — государство должно собираться с силами, сплачивать людей, поднимать их на подвиги, на свершения. Тогда беда отступает, уползает за горизонты разбитый враг (Тимка именно так это и представил!). Но государство жило так, как будто никакой беды нет! А это?! Всё это, всё вокруг — это не беда?! Тогда что же?! Закономерность?! План Ост, (1) пришло ему в голову название? Ему неожиданно вспомнилась фотография одного из прадедов, которая висела на стене в комнате родителей — куда бы не переезжала семья. Молодой курносый паренёк стоял в обнимку с бронебойным ружьём. На груди у него были две звезды Славы. А позади чёрной мёртвой глыбой высился танк — громадный, страшный и… беспомощный по сравнению с парнем со звёздами, ярко горящими на груди. На Тимку паренёк совсем не был похож… а был он похож на памятник, у которого они с Найденном отдыхали вчера…
Я не согласен, вдруг холодно и спокойно подумал Тимка. Я не хочу. Я Тим Бондарев, мне четырнадцать лет. Я сильный и молодой. Я не сдамся. Я не предам тебя. Я буду бороться. Я не подчинюсь им ни за что. Никогда, можешь мне поверить. В лес уйду, буду есть кору, буду носить лапти, буду жить под корягами, выть от страха и от тоски, умру на болотной кочке — но своим рабом они меня не сделают. Я клянусь тебе, слышишь?! Я Тим Бондарев, я — русский!
Он сам не знал, кому это говорит. Но был уверен, что его услышали…
…Вечерело. Медленно, неохотно. Найдён и Тим неспешно шагали пустынной окраинной дорогой, в конце которой слабо светили несколько огоньков — кучкой.
— Что там? — устало спросил Тимка. Найдён ответил негромко:
1. Согласно принятому гитлеровцами перед нападением на СССР "плану Ост" предусматривалось не физическое уничтожение славян, как думают некоторые (это было практически невыполнимо!), а создание условий жизни, при которых славяне вымрут сами через 3–4 поколения. Среди прочего — распространение неграмотности, отказ в медицинской помощи, пропаганда разврата и в то же время абортов и контрацепции, разрушение семьи, вытравливанье исторической памяти… Как ни странно, но негласная политика современной власти РФ в точности совпадает с заявленными в "плане Ост" целями.
— Склады. Заброшенные и рабочие, разные. Нам не туда, тут свернём поблизости… Устал?
— Мне не десять лет, — отрезал Тимка. Найдён серьёзно сказал:
— Ну извини. А я устал. И ещё неизвестно, удастся ли сегодня поспать.
— Что ещё? — недовольно спросил Тимка.
— У ментов плановая облава. А нам в неё попадаться ну никак нельзя, я поэтому тут заночевать и решил. Но всётаки… Да и ещё одна причина есть… — он не договорил.
— Да ладно, ничего, обойдётся, — вздохнул Тимка и совсем уже собирался пнуть камешек у обочины.
Но — не стал.
Спать в лесополосе — занятие неблагодарное. Но если вы очень устали, то вряд ли найдутся неудобства, способные вам помешать. Во всяком случае, Тимка уснул, как только надвинул на голову воротник куртки — и проснулся от нескольких лёгких тычков.
Было ещё темно, только горизонт чутьчуть розовел. Найдён сидел рядом и протягивал Тимке пистолет.
— Ты чего? — офонарело спросил Тимка, садясь. — Что случилось?
— Ничего хорошего, — буркнул Найдён. — Это ТТ.
— Знаю, учили… — Тимка взял оружие, проверил патронник. — Да что произошло-то?!
— За мной, молча, делать только то, что скажу, — и Найдён, пригнувшись, заскользил за кустами. Тимка двинулся за ним.
Минут десять они почти бежали через посадки — правее огней. Потом Найдён застыл — Тимка хорошо его видел — и, подняв руку, опустил её; Тимка плюхнулся в начавшую покрываться росой траву и пополз к старшему приятелю.
Оказывается, они добежали почти до дороги. На ней чёрной угловатой глыбой высился фургон — ЗиЛ. Возле него курили двое — в милицейской форме, с укороченными автоматами на бедре. В предутренней тишине Тимка услышал обрывок разговора:
— …одиннадцать. Девять девчонок, двое пацанов.
— Больше, чем заказывали.
— Ничего, выбор будет. А кто не нужен — туда, ты помнишь.
— А точно все бесы?(1)
— А не один х…й? Кто их искать-то станет, хоть бесов, хоть нет…
— Не продешевить бы.
— Всё уговорено. Через часок подъедут…
— Тим, — шепнул Найдён, — слушай. Сейчас я пойду на ту сторону. И один уйдёт за машину. Второго вали насмерть. Как только первый за машиной скроется — насмерть, сразу.
— Ч… — Тимка оскалил зубы и одышливо ответил: — Понял.
— Если дашь слабину — я пропал.
— Понял.
Найдён молниеносно исчез в темноте, а через какие-то секунды послышался металлический стук — такой отчётливый, что Тимка сам вздрогнул, а менты бросили окурки.
1. Беспризорники (жарг)
— Это чего? — спросил один из них и, не дожидаясь ответа, направился за машину.
Не дав себе задуматься, Тимка поднял оружие на уровень головы оставшегося и выстрелил по стволу. Выстрел показался оглушительным. Какой-то странный звук донёсся с дороги, что-то тёмное осело в пыль. Потом послышался голос Найдёна:
— Сюда, быстро.
На негнущихся ногах, далеко обогнув по дуге лежащего на дороге убитого, Тимка пробежал за машину. Найдён, сидя над ментом, руки которого были сомкнуты за спиной наручниками, шарил по карманам.
— Возьми автоматы, за ремни возьми, — не глядя, приказал он Тимке и, пружинисто встав, подбежал к дверце фургона. Постучал, сказал: — Там, внутри. Мы вас сейчас выпустим, не бросайтесь никуда и не бегите пока. Мы свои. Открываю.
