— Они не пойдут, — сказал младший, осторожно помогая стонущему Кольке влезть в рубашку. — Они конкретно девочки… Вы их убьёте?
— Мы никого не будем убивать, — Генка показал стволом сидящим. — Встать, ко мне.
Все трое тут же выполнили команду, подошли. Какогото страха или волнения в них не было заметно. Разные — от 8-10 до 14–15 лет… но Генка уловил общее во всех троих — во внешности, движениях, взглядах. Мальчишками они в самом деле больше не были.
Жалость и отвращение смешались в движении, которым Генка приказал им отойти к стене…
… —Восемь девчонок не хотят никуда уходить, — сказал Мачо. Юрз подсчитал:
— Десять девчонок, восемь пацанов. Восемнадцать человек с нами… Ген?
— Запер, — Генка шёл по коридору. — Да они и не будут шуметь… он передёрнулся, огляделся: — Подпалить бы…
Вышедшие в коридор ребята и девчонки — уже одетые — стояли тихо, только переговаривались шёпотом. Кольку поддерживали его друзья. Девчонка, выковырнутая из карцера, тоже была избита — именно избита, без извращений, специально, но держалась прямо. Она первая и спросила:
— Вы повезёте нас в Россию?
— Да, — не стал теперь скрывать Мачо. Девчонка повела плечами:
— Я не поеду. Я останусь.
— Спятила? — грубо спросил Мачо. — Или понравилось?
— Я не здесь останусь. Мне надо в Нарву, там… — она покусала губу. — Там люди.
— Я с тобой, — подал голос мальчишка лет 14 — миловидный, длинноволосый, но с волчьими глазами.
— Сейчас командир придёт — и решайте, — махнул рукой Мачо.
Кто-то спросил:
— А вы спецназ?
Вопрос остался без ответа…
… К берегу озера они всётаки привели семерых пацанов и девять девчонок. Диман, приволокший с собой какой-то кейс, выслушал освобождённую из карцера и бросил:
— Возьмите у убитых пистолеты, — этим всё и ограничилось.
А около берега под прикрытием мостков качался на мелкой волне лодкообразный серый понтоннадувнушка.
— Буду буксировать за лодкой, — сказал Хозяин (так мысленно Генка называл про себя их проводника). — Пойдём медленней… ну да бог даст.
— Мы в понтон, — сообщил Диман. — Их одних нельзя оставлять, и обратился к освобождённым: — Грузимся сюда. Садимся на дно и молчим. Скорее.
— А если встретим патрульные катера? — спросил Мачо. — Граница всётаки…
Вместо Димана ответил Генка — угрюмо и ожесточённо:
— Если встретим — я любой катер в одиночку на абордаж возьму, — и начал дозаряжать подствольный магазин обреза, приговаривая: — И пусть… хоть одна сука… за оружие… схватится… хоть одна… я только спасибо… скажу…
… Понтон шёл медленно, вода шуршала по бортам, на которых устроились Мачо и Генка. Юрз уселся на корме, а Диман, сидя на носу, перебирал бумаги из кейса — очевидно, он покидал их туда без разбору, перед этим взломав замок. Большинство Диман швырял обратно, но некоторые убирал под костюм.
— Что там? — спросил Генка, чтобы отвлечься от выкручивающей его жалости и тоски — освобождённые сидели тихо, неподвижно и доверчиво, только Колька постанывал, когда от качки задевал спиной борта или сидящих рядом. Дети… Изначально беззащитные, зависящие от взрослых существа, на которых чаще всего не поднимается рука даже у уголовника, даже у солдата вражеской армии. Те, кто должен прожить свои годы весело и открыто, потому что во взрослой жизни так и так хватит тяжести и несправедливости. Так как же можно… как же можно… Только за то, что они — русские! Только за то, что в их стране у власти безвольная и трусливая слизь! Они же всё равно — дети!
Себя Генка уже давно ощущал взрослым.
— Буклеты, проспекты, образцы расценок, — Диман поднял глаза.
— И ещё кое-что. Какието реквизиты и образцы контрактов… Это я Нико отдам. Подозрительные они какието, если честно, а в чём дело — не пойму, — он вздохнул, ударил ладонью по одному из листков: — Ну вот какие дела у публичного дома могли быть с этой фирмой? — и он продемонстрировал Генка бланк с логотипами знаменитого фармацевтического концерна.
— Я, кажется, знаю, какие, — сказал Генка, холодея. — Не догадываешься?
— Не… — Диман посмотрел изумлённо. И вдруг округлил глаза в прорезях маски:
— Ты думаешь?!. —он охрип. — Но это же известнейшая фирма!
— Странно от тебя такое слышать, — Генка хотел сплюнуть, но по мешала маска. — Пусть Нико проверяет. Но я уверен, что это ещё и разделочная контора. Приют убогого чухонца! — и Генка отпустил тяжеленное матерное ругательство в три колена.
На дне понтона захихикали несмело, потом — засмеялись громче. Кажется. Они начинали верить, что ужас кончился…
… В виду берега утопили обрезы, патронташи и кейс с ненужными бумагами. Из так и не рассеявшегося тумана выступил автобус с неброскими знаками монастыря. Возле него высилась фигура священника.
Спасённых ждали. Это значило, что для них и правда всё закончилось.
Но — только для них.
Когда Генка, всё ещё позевывая и морщась от неурочного сна, явился в штаб, то обнаружил там только Димана и Мачо. Они чистили разложенные на столе ТТ.
— А чего, тренировки не будет? — уточнил Генка, опираясь плечом о косяк. — Привет.
— Привет, — откликнулся Мачо. Диман кивнул, потом ответил:
— Нет, сегодня не будет… Привет, Юрз.
— Привет, — Юрка, на ходу пожав руку Клиру, вошёл внутрь. — Готово?
— Вы куда собираетесь? — насторожился Генка, отталкиваясь от косяка и окончательно входя внутрь. — Вчера не настрелялись? Я всю ночь… весь день, в смысле, кошмары во сне видел!
— Дело есть, — сквозь зубы сказал Диман, доставая из стола и передавая Юрке «вальтер». Тот совершенно деловито начал снаряжать обоймы — целых четыре.
— Я не понял, — признался Генка. — Какое дело?
Все трое переглянулись, и Генка ощутил ранее не посещавшее его здесь чувство — он младший в компании. Чувство было неприятным, и Генка разозлился. Очевидно, Юрз это заметил, потому что примирительно сказал:
— Ген, не сердись.
— Я и не сержусь, — претенциозным голосом отозвался Генка. — Я что, я понимаю. Взрослые мальчики играют в свои игры, маленькие мальчики играют в писочек, — он нарочито исказил это слово. Мачо засмеялся, а Юрз вдруг сказал:
— Может, возьмём его с собой? Чем это дело отличается от прочих? А он их и сам наделал немало. Без нас. Да и с нами.
— Новое дело… — начал Диман, но осекся и посмотрел на Генку. Его глаза стали оценивающими, как в кафе при первой встрече. — Короче так, Ген… Через пять часов на вокзале в облцентре сойдут наркокурьеры. Они везут афганский герыч. Как узнали — не спрашивай. Мы едем их убирать. Груз в наши места попасть не должен.
