намерений.
— Нет, дело не в снаряжении. И даже не в операции. Дело в людях. — Он окинул взглядом солдат, сейчас, в утреннем солнечном свете, они смеялись и мыли лодку. — Когда рота страдает, мы не тратим зря время и не оскорбляем друг друга. Когда дела плохи, наши морские пехотинцы учатся взаимодействию, взаимопомощи, и это вернется нам сторицей. Если этому батальону будет суждено участвовать в настоящей военной акции, «Мародер» даст нам сигнал, и мы тут же будем готовы.
Однажды утром, незадолго до нашей передислокации, я пришел в офис, чтобы найти Джима Била, друга по Квантико, с которым мы сидели вместе за партой. Мы не видели друг друга со времен окончания ШОСП. Я снял вещевой мешок и крепко пожал его руку. Джим объяснил, что его послали в 1/1 в качестве передового артиллерийского наблюдателя. Эти офицеры, экспедиционный отряд МП, работали рука об руку с командирами взводов, обеспечивая их огневую поддержку. Я не мог поверить своей удаче и спросил Джима, как получилось, что его направили в роту «Мародер».
— Я спросил, кто самый хреновый командир взвода оружия, и они послали меня к тебе.
— Да? Вероятно, они хотели хреновому командиру взвода оружия подобрать достойную пару — хренового передового артиллерийского наблюдателя.
Мое счастье было недолгим. В записке на моем столе говорилось о том, что старший орудийный сержант присоединится к моему взводу в конце недели. Я понимал последствия этого события. Мне придется понизить штаб-сержанта Кита с должности заместителя командира взвода до командиров минометной секции. Я пулей влетел в кабинет капитана Уитмера, но он только покачал головой. Вне зоны его командования. Я попытался поговорить с первым сержантом, он был ответственным за кадровые перестановки во взводе. Тот же ответ. Бюрократическая машина. Более опытные морские пехотинцы были очень хорошо с ней знакомы, и чтобы добиться своего, нужно было потратить кучу времени и сил.
Это задевало. Зачем портить отношения с хорошим взводом прямо перед его передислокацией? Почему мнение командира взвода или даже командира роты не берется в расчет? Мы очень сильно сблизились с Китом. Вместе мы делали хорошую работу. Я позвал его в офис, ожидая чего угодно, даже драки в качестве реакции на новость.
Но все-таки я плохо его знал. В конце нашего разговора штаб-сержант начал меня утешать, убеждая, что новый заместитель командира взвода хороший чувак. Кит сказал, что ему нравится работать с минометами, пусть даже у них низкий показатель ТНЭВ.
— Я попался на крючок. «Что значит ТНЭВ»?
— «Телки На Это Ведутся», сэр. Член футбольной команды — высокий ТНЭВ. Член шахматного клуба — низкий ТНЭВ. Заместитель командира взвода — высокий ТНЭВ. Командир минометной секции — низкий ТНЭВ. И не имеет значения, что минометы обладают самой высокой огневой мощью. Жизнь несправедлива. Вам разве не говорили об этом в колледже?
Чувствуя себя актером на съемочной площадке, я стоял в форме цвета хаки у перил корабля. На пристани, далеко вдали, толпа людей ликовала и размахивала американскими флагами, а нас в это время буксировали к причалу. Легкий бриз покрывал рябью воду Сан-Диего.
На полетной палубе морские пехотинцы и матросы выстраивались в шеренгу вдоль перил: руки сомкнуты за спиной, глаза устремлены вперед. Безмолвная тишина, ветер и мы, впитывающие в себя пейзаж линии горизонта города и пляжей Калифорнии.
«Дубьюк» и два других корабля ВМС США «Пелелиу» и «Комсток» составляли дежурную группу Десантно-высадочных средств (ДВС). Три корабля ДВС везли на своем борту Пятнадцатый экспедиционный отряд МП. В экспедиционном отряде МП числились две тысячи морских пехотинцев, включая наш пехотный батальон, эскадрилью вертолетов, получивших в качестве подкрепления четыре реактивных самолета, а также части материального обеспечения. В следующие шесть месяцев мы для половины мира будем американским «боеготовым подразделением».
В то время как я у перил любовался берегом, становящимся все более туманным и серым, ко мне подошел штаб-сержант:
— Мои поздравления, сэр. Для вас это первый шаг на пути к превращению в такого бывалого воина, как лейтенант Хэдселл.
— Прежде чем почувствовать себя опытным воином, мне придется высадиться на берегу некоторых зарубежных стран, — ответил я, но его мыслям не улыбнуться не мог. — Предскажешь что-нибудь этой колымаге?
Он нагнулся к перилам, вытянув руки над водой, на секунду озорство покинуло его глаза:
— Ну, я слышал, как пехотинец из пятнадцатого говорил кое-что стоящее. Мы только вернулись домой спустя месяцы, проведенные в пустыне, после того как Саддам, в 98-м, вышвырнул инспекторов ООН. Пропустили кучу дней рождений, юбилеев, рождений детей и так далее. Морские пехотинцы были раздосадованы своим бездельем. А один из них ответил: «Никогда не сожалейте об отсутствии настоящих операций. Сейчас у вас бесценные воспоминания и нет рядом духов».
«Дубьюк» находится в строю с 1967 года, служил еще у побережья Вьетнама. Водоизмещением в шестнадцать тысяч тонн, корабль вез на своем борту четыреста человек членов экипажа и пять сотен морских пехотинцев со скоростью около пятнадцати узлов. Пятиярусная надстройка занимала переднюю треть судна, полетная палуба — остальные две трети, и она доходила практически до кормы. Ниже располагалась отличительная особенность «Дубьюка» — колодезная палуба, что-то типа гаража для лодок. Вход в колодезную палубу обеспечивала гигантская створка реверса тяги на корме. В соответствии с иерархией ВМФ принятые на военную службу морские пехотинцы и матросы жили за корабельной палубой, в катакомбах с тесными коридорами, напичканными пароподводящими трубами и электрическими проводами. Офицеры флота и морской пехоты жили в каютах на верхних палубах.
Жизнь на борту военного корабля, особенно такого, которому около сорока лет, похожа на жизнь в муравейнике: постоянные передвижения и шум. Корабль то и дело качался и поворачивал, еда падала со столов, люди, в свою очередь, падали с коек. Когда корабль плыл, то был слышен скрежет и скрип стали. Мотор ревел, котлы шипели, корпус корабля рассекал океан. На случай затопления металлические ворота шлюза должны были оставаться закрытыми, поэтому днем и ночью закрытие и блокировка ворот сопровождались скрежетом. Свистки, гудки и звон колоколов оповещали о мероприятиях дня: подъем, завтрак, обед, ужин, учения и отбой. Переговорное устройство корабля и постоянно жужжащие телефоны сливались в единую какофонию. Новоприбывшие быстро понимали, что лучше носить затычки для ушей.
«Дубьюк» был спроектирован как флагманский корабль флота, что означало наличие второго трапа для адмирала и дополнительные спальные места для офицеров. Так
