Не исключено, что всё произошло именно таким образом. В таком случае, почему он не убил Томеску раньше?
Уля Михай пересел с одного стула на другой:
— Господин капитан, мне кажется, что убийца был уверен в том, что младший лейтенант Войнягу не доверит Томеску свою тайну.
— Почему?
— Просто-напросто потому, что Войнягу не мог бы этого сделать.
— Что значит «не мог бы этого сделать?» Мне это непонятно.
— Это значит, что сообщение Войнягу об этом человеке было до такой степени серьезно, что доверить его третьему лицу было просто невозможно. Убийца решил избавиться от Войнягу именно потому, что был глубоко убежден, что тот не может попросить Томеску доставить вам его донесение. Томеску не представлял для него непосредственной опасности.
— Доказывайте, пожалуйста… Аргументируйте.
— Да ведь лучшим аргументом является именно сам факт, что убит был Войнягу, а не Томеску.
— Мне этот аргумент совершенно не кажется убедительным, — чуть насмешливо возразил капитан Георгиу.
Уля, сделав вид, что не почувствовал иронии, продолжал:
— Но это не значит, что жизнь Томеску и сейчас вне опасности.
— Что вы сказали? — спросил ошеломленный капитан, выронив из рук карандаш.
— Сказал, что вполне возможно, что жизнь Томеску и сейчас находится в опасности! Преступник, которого, по моему убеждению, только чрезвычайные обстоятельства заставили прибегнуть к такому крайнему средству, как убийство, боится сейчас следствия. Точнее говоря, он боится того, что следствие пойдет по ошибочному пути и приведет к аресту Томеску, в котором могут заподозрить убийцу младшего лейтенанта Войнягу.
— Но ведь то, что вы утверждаете, абсурдно. Наоборот, арест Томеску должен был бы обрадовать убийцу.
— Не думаю. И вот почему: Томеску арестован. Но он совершенно невиновен. Не чувствуя за собой никакой вины, спасая свою жизнь, не будет же он сидеть сложа руки. Он начнет искать доказательства своей невиновности. Он будет напряженно думать, вспоминая всё, что произошло с момента его встречи с Войнягу до той минуты, когда они расстались. Мы точно знаем, что Томеску был не очень внимателен к тому, что происходило вокруг него, разговаривая с Войнягу. Когда вы сказали ему о якобы возникшей ссоре между ними, он был, как вам показалось, удивлен. Думаю, что его удивление было искренним. Это подтверждает мою мысль: он действительно мало обращал внимания на всё, происходившее вокруг.
Так вот. Мы арестовываем Томеску. В заключении, обдумывая случившееся, он начинает припоминать факты, которым до сих пор не придавал значения, но теперь… теперь он всё вспомнит и заговорит о них. И кто знает?… Может быть, он и направит нас на след того, кто действительно убил младшего лейтенанта Войнягу.
Я не так наивен, чтобы думать, что убийца будет рассуждать обязательно так же, как я. Наоборот, мне кажется это маловероятным именно потому, что преступник не мог знать, насколько рассеянным был в тот момент Томеску. Не зная этого, он и боится, что Томеску может помочь нам напасть на верный след. Обо всем этом я подумал, когда предположил, что жизнь Томеску в опасности. Полагаю, что и для него и для нас будет лучше, если мы его арестуем. Преступник может второпях сделать глупость, которая станет для Томеску роковой.
Но капитан Георгиу, который сам еще недавно утверждал, что Томеску виновен, — сейчас, когда Уля предлагал арестовать его, колебался. И колебался именно потому, что не был теперь так уверен в его виновности. Доводы Ули поколебали его уверенность, хотя он не хотел в этом признаться даже самому себе.
— Я предлагаю оставить решение этого вопроса до завтра, пока у меня не сложится окончательное мнение.
— Хорошо! До завтра я сам позабочусь о том, чтобы с Томеску ничего не случилось.
После этого они расстались, пожав друг другу руки.
Когда Уля вошел во двор дома, где размещались шифровальщики, собака хозяина бросилась на него с отчаянным лаем, но, узнав, прижалась к ногам, повизгивая и жалобно подвывая. Потом она снова залилась коротким, отрывистым лаем, ухватила зубами полу его шинели, потянула к себе.
— Что, псинка? Что с тобой стряслось? Злишься, что тебе сон перебили? Ничего, до утра еще успеешь выспаться!
Он приласкал собаку на ходу и вошел в дом.
Все еще бодрствовали, слушая рассказывавшего о чем-то Бурлаку.
С первого же взгляда Уля Михай заметил отсутствие Томеску.
— Где Томеску? — спросил он.
— А где ты хочешь, чтобы он был? По бабам бегает. По твоим стопам пошел, — ответил Барбу Василе.
Сделав усилие, чтобы ничем не выдать своего беспокойства, Уля продолжал расспрашивать:
— Бросьте шутить: вы действительно не знаете, где Томеску?
— Не знаем, браток! Тебе же Барбу ясно сказал, — подтвердил ефрейтор Пелиною.
— И давно его нет?
— А сразу вслед за тобой и он улизнул. Примерно пол-одиннадцатого. Мы уже давно под одеяла все забрались, а он еще не раздевался и всё чего-то около своего сундучка хлопотал. Мардаре еще спросил, чего это он всё на часы поглядывает, будто опоздать боится. Верно, Mapдape? — обратился к нему за подтверждением Бурлаку.
— Точно! Боялся, небось, опоздать на свидание. А потом как вскочит — и к дверям… «Ты куда собрался?» — спросил его Пелиною. «А куда мне идти? Иду по своей нужде!» Мы ему было поверили. Ждем-пождем… Проходит четверть часа, полчаса, а Томеску и не думает возвращаться. Тогда я и говорю шутя: «Не иначе как свалился наш бедный Томеску в яму и утонул». А Барбу и говорит: «Ты что, так уж глуп был и поверил ему? Я уверен, что он где-нибудь пристроился с венгерочкой. Я же за ним выходил. Никого там не было. Говорю вам, что он пошел по той же дорожке, что и Уля». Верно, Барбу, это твои слова?
— Верно, я так и сказал! Ты должен знать Уля, что в лице Томеску имеешь крупного конкурента.
— А сам-то ты где шатался, кавалер? — поинтересовался Бурлаку Александру.
Уля Михай ничего не ответил и возмущенно посмотрел на всех. «Болваны! — подумал он про себя. — Сидят, бездельничают, и никому даже в голову не придет, что, может быть, в эту минуту Томеску грозит смертельная опасность».
Но он тут же упрекнул себя за эту мысль. У них-то не было никаких причин тревожиться за товарища.
— Мы тут как раз разговаривали по поводу того, что случилось с младшим лейтенантом Войнягу, — объяснил Пелиною. — А что ты обо всем этом думаешь?
Но Уля Михай даже не слышал вопроса. «Что же делать? — лихорадочно думал он. — Пойти сказать капитану Георгиу?»
Протяжный, жалобный вой раздался в ночи.
— Опять эта собака воет, чтоб она взбесилась! — выругался Мардаре.
