Эти письма Юрий читал Анне. Она уже закончила конвент в Японии и вернулась домой, принялась энергично помогать по хозяйству.
Как-то брат с сестрой решили развлечь рабочих чтением и явились после работы во «дворец». «Дворцом» на Сидеми окрестили кирпичный одноэтажный домик с крылечком, построенный для русских рабочих. Для корейцев была выстроена типичная корейская фанза.
Юрий и Анна явились в общежитие вечером. В уютной комнате сидели несколько человек. При свете большой керосиновой лампы каждый занимался своим холостяцким делом: кто шил, кто починял, кто сучил дратву. Старшим среди всех был Митюков.
Юрий устроился под лампой и раскрыл любимую книгу. Он читал старательно, с выражением. Закончил первую главу, дошел, как он считал, до самого захватывающего места и остановился. Ему очень хотелось видеть, — какое впечатление книга произвела на слушателей, хотелось, чтобы его поторопили скорее добраться до развязки. Он обернулся к Митюкову.
— Ну как, интересно?
Старик сосредоточенно грыз соломинку, разглядывая что-то на потолке. Он обернулся и закивал:
— Интересно, интересно, Юра, как же, А теперь — из другой книжки почитай!
Брат с сестрой переглянулись. Остальные все были заняты своими делами и, видимо, не слышали ни чтения, ни разговора. Нюта незаметно толкнула брата в бок.
— Пойдем, Юра. Потом дочитаем. Всем, наверное, уже пора спать.
Они собрали свои книжечки и вышли на улицу. Стояла теплая ночь, светила луна.
— Ты знаешь, я заметила, они совсем не вникали. Видно, просто не привыкли к чтению. Наверно, нужно начинать с чего-то полегче, может быть, со сказок?
Юрию было немного смешно, но в общем он был раздосадован.
— Вот ты теперь и читай им сказки, с меня хватит. Раз таких интересных вещей не понимают, я больше не пойду. Нет, как вам нравится: «Интересно, как же. А теперь из другой книжки почитай!» — он передразнил скрипучую интонацию Митюкова.
— Нет, я посоветуюсь с папой и подберу, что он подскажет.
— Ладно, это твое дело. А я вот о чем хотел с тобой поговорить. Слушай, — Юрий атаковал сестру неожиданно и круто: — Ты поддержишь меня, если я тоже попрошусь в Америку?
— Ты чего? Тоже, как Шура? Что вы оба с ума сошли по этой Америке!
— Нет, ты послушай, ведь мне скоро двадцать лет. У Шурки там Панама, Аляска, золото. Мне этого не надо. Я решил проситься года на три, хочу выучить язык и все то новое, что есть у них в сельском хозяйстве и коневодстве. Хочу побывать в прериях Техаса, поработать на фермах. Все это должно потом нам очень пригодиться!
— Это другое дело. Тогда просись. А я скажу, что беру часть твоей работы на себя. Зато, когда вернешься, — я поеду по России. Тогда ты меня поддержишь, ладно?
— Конечно, обещаю. Лишь бы папа отпустил меня в этом году. Я ведь знаю — от моей поездки будет польза всем. Может быть, и чистокровных лошадей удастся привести!
— Знаешь, сначала с мамой поговори, попроси ее, И скажи, что я — за. Мама поможет.
— Я тоже так думаю.
На следующий вечер в столовой после ужина состоялся семейный совет.
Михаил Иванович согласился не сразу, В самом деле, нелегко было надолго оставаться без двух старших помощников. Ян, хотя и заканчивает иностранную школу в Японии, сразу пойдет учиться в мореходное училище во Владивостоке. А Павлика только недавно отправили в первый класс в Иокогаму.
— Ты говоришь, хочешь учиться. Отлично. Но на отцовские деньги это каждый может. А ты докажи, что сумеешь сам заработать и на жизнь и на ученье. На дорогу мы тебе соберем, но содержать в Америке два-три года не сможем, знай это.
— Я ко всему готов. И на дорогу дайте сколько сможете, лишь бы хватило в третьем классе добраться. Вы ведь знаете, — я не боюсь никакой работы, а научусь многому.
— Так и быть, попробуй. Посмотрим, что выйдет, А если не осрамишься, года через два соберу денег, чтобы на обратном пути привез чистокровных английских производителей.
Юрий собрался быстро. Во Владивостоке зашел к тетке Наталье Осиповне, одной из дочерей Куркутовых, у которых когда-то в девушках жила Ольга Лукинична. Муж тетки — коммерсант — дал к своему родственнику в Америке рекомендательное письмо.
На шевелевском пароходе Юрий пересек Японское море, прибыл в Иокогаму. Оживленный японский порт произвел неизгладимое впечатление. Скрежет трамваев, звонки и окрики босоногих рикш с высокими двухколесными колясками; длинные кимоно с широкими поясами, веера, зонтики; освещенные желтыми фонариками тележки ночных торговцев бананами, сладким картофелем и каштанами; дробный перестук тысяч пар деревянных сандалий «гета» — все это было необыкновенно и ново.
С большими трудностями купил самый дешевый билет третьего класса и доплыл до Сан-Франциско. Наконец Америка! Белые, черные, желтые лица. Невиданные костюмы, шляпы. Разноязыкая непонятная речь. Огромные трамваи и поток самых различных экипажей и повозок, влекомых крупными сытыми лошадьми…
Нужно было проехать с пересадками тысячи миль по совершенно незнакомой стране! К счастью, неожиданно помог добрый попутчик негр, с которым они как-то легче понимали друг друга. Помогло и точное, четкое расписание железных дорог. В общем, без знания языка, он все-таки преодолел огромное расстояние от Тихого океана до Миссисипи и добрался до городка Хайленд.
Домой писал аккуратно. Рассказал о том, что на океанских пароходах белым с «цветными» ездить не разрешается и во время мучительных объяснений при покупке билета в отвратительный, «улучшенный для европейцев» третий класс его единственный переводчик, едва выглядывавший из-за конторки первоклашка Павлик так переволновался и расстроился, что расплакался прямо перед кассой. Описал свои мытарства в пути и наконец о том, что чета Хилди, к которым было адресовано рекомендательное письмо, оказала ему самый радушный прием. Хозяин разрешил построить на чердаке отдельную комнатку, в которой Юрий сейчас живет.
Работает на его, Хилди, молочном заводике, в свободное время помогает по хозяйству и усиленно изучает английский язык. В этом ему помогают миссис и мистер Хилди, которые относятся к нему, как к сыну.
Позднее писал, что на заработанные деньги купил велосипед, объездил на нем три штата, работал поденщиком на разных фермах. Изучал быт, технику, передовое ведение хозяйства и, конечно, продолжал совершенствоваться в английском.
Спал чаще на сеновалах, но питался, как здесь принято, за общим столом, Ходил за лошадьми, пас свиней, доил коров, помогал собирать и сушить фрукты. По воскресеньям хозяйские дочки катали его в экипаже.
