В 1760 году в Вороново по проекту архитектора Карла Бланка был выстроен так называемый «голландский домик». А три года спустя тут появилась и Спасская церковь с колокольней. В 1875 году, посетившая Вороново Екатерина-вторая, останавливалась в этом «домике».
В конце 18-го века, при А.И.Воронцове, крёстном отце А.С.Пушкина, в усадьбе затевается строительство дворца. К работам привлекают известного в те годы зодчего Н.А.Львова. Однако непомерные расходы вскоре вынудили продать все постройки графу Ф.В.Ростопчину.
С 1800 Вороново становится любимым местом пребывания графской семьи. Из Италии сюда доставляют мраморные статуи для парка. Из Парижа, Рима, Лондона привозят изящную мебель, античные вазы, бронзу, картины, серебряные сервизы, гобелены. Снаружи дворец украсили огромные статуи людей и лошадей; залы напоминали музеи, а библиотека, насчитывающая тысячи томов, приводила в изумление даже искушённых библиоманов. Современники, восхищавшиеся красотой усадьбы и пышностью дворцового убранства, называли великолепное Вороново маленьким Версалем.
Многие историки полагают, что подземный лабиринт в Воронове был устроен по приказу самого Ростопчина. Известно, что граф всегда боялся бунта и измены, всюду ему чудились заговоры. Тайные же ходы позволяли скрытно покидать дворец. Но была и другая версия. В 18-м веке у вельможной знати вообще была мода на так называемые «гроты» – обширные подземелья или просто подземные помещения в виде искусственных пещер, которые возводились для «увеселения и от жары сокрытия». Не исключено, что Ф. В. Ростопчин, обнаружив при реставрационных и землеустроительных работах старое подземелье, задумал приспособить его для этой новомодной забавы. Но настали тяжёлые времена, к столице неумолимо приближался иноземный враг. Утром 2-го сентября 1812 года граф покинул Москву и помчался в своё великолепное имение. Где-то в районе Москвы-реки он догнал главный штаб русской армии. А 4 сентября с высоты её известкового берега он мог видеть пылающий город, подожжённый (как полагали многие его современники по его приказу).
5 сентября армия Кутузова пошла правым берегом Пахры мимо Никитска и Фролова Яма в сторону Подольска. 7 сентября главная квартира Кутузова (ставка) остановилась в селе Красная Пахра. Присутствие 85-тысячной армии в 15 верстах от Воронова беспокоило Ростопчина. Солдаты терпели нужду в провианте и фураже и рыскали по округе, забирая необходимые для прокорма припасы. Поэтому наш заботливый граф принял меры, чтобы любимую усадьбу не разграбили свои же.
За две недели, пока армия топталась буквально у ворот усадьбы, никому из военных чинов не удалось в ней побывать. Мало того, Ф. В. Ростопчин который славился своим гостеприимством и хлебосольством, никого из офицеров и даже генералов – не позвал даже отобедать. Исключение составили лишь два англичанина, находившиеся при главной квартире Кутузова – Роберт Вильсон и лорд Терконель, которых граф пригласил квартировать в Воронове. В течение последующей недели граф ежедневно выезжал к фельдмаршалу, пытаясь узнать, будут ли войска отступать в дальнейшем или нет. Но ответа он, естественно, не получал. Видимо, из-за этой неопределённости, им было упущено время для организации эвакуации имущества. И домовладельцу Ростопчину не оставалось ничего другого, как с помощью доверенных слуг и в полной тайне от всех посторонних, спрятать самое ценное в подземных тайниках.
Ещё 13 сентября за ужином граф уверял своих заморских гостей, что «если русская армия отступит отсюда, то он, скорее сам истребит дом свой и всю деревню, нежели будет свидетелем занятия оной французами». А уже 17-го по распоряжению графа 1720 человек дворовых и крестьян села Вороново были отправлены в Липецкую губернию, в поместье его отца. Их провожали сам граф и Роберт Вильсон. Ни одной вещи, ни одного сундука из дворца в этом обозе не было.
(Вот это утверждение вовсе не бесспорно. Что англичанам демонстрировали каждый сундук загружаемый на походные телеги? Да если представить себе, что на каждой из них сидело хотя бы по пять человек со своим скарбом, то и то потребовалось бы не менее 350-и телег, для перевозки такой массы людей!)
19 сентября русская армия отступает к Спас-Купле. Ростопчин деятельно готовится поджечь свой дворец. Предварительно он даже прибивает на дверях церкви записку на французском языке: «Восемь лет я украшал моё село и жил в нём счастливо. При вашем приближении крестьяне… оставляют свои жилища, а я зажигаю мой дом: да не осквернится он вашим присутствием. Французы! В Москве оставил я вам два моих дома и движимости на полмиллиона рублей, здесь же вы найдёте один пепел».
Как сказано? С чувством, с толком, с искренней ненавистью к проклятым захватчикам, буквально вынуждающих домовладельца собственными руками разрушить домашнее гнездо. При поджоге дворца присутствовали: сам граф, его доверенные слуги, и оба англичанина.
«Граф Ростопчин, полагая, что нынешнее… движение неприятеля подаст ему случай занять Вороново, привёл в действие своё намерение, – писал Роберт Вильсон. – Граф, входя в комнату супруги своей, казалось, хотел остановиться, но твёрдость его взяла верх – он собственною своей рукой зажёг горючее вещество, прежде того приготовленное. Пламя два часа простирало своё опустошение, как мы получили известие, что неприятель отступил, но граф не показал ни малейшего сожаления, а напротив того, разговаривал со мной весьма равнодушно, смотря как падали колоссальные статуи представляющие людей и лошадей. Без сомнения, разорённого теперь нельзя опять построить и за 100.000 фунтов стерлингов».
Ему вторил и его собутыльник, лорд Терконель: «Я находился вместе с ним (Ростопчиным), когда он помогал служителям таскать всякие зажигательные вещества в комнаты и в короткое время весь дом (один из великолепнейших виденных когда-либо мною) сожжён был до основания. Граф стоял и смотрел как посторонний зритель, и казалось, был менее тронут, нежели все присутствующие.
Странное происшествие, если не сказать неестественное. Так что же кажется странным в вышеописанных действиях графа Ростопчина?
Первое. Казалось бы, граф, собираясь уничтожить свой дворец, должен был обязательно продемонстрировать своим соплеменникам (тем же штабным офицерам) всё великолепие уничтожаемого дворца, всю его роскошь. Тогда «высший свет» точно бы по достоинству оценил патриотичный поступок графа. Вместо этого он всячески отгораживается от своих соплеменников и поселяет у себя только не говорящих по-русски англичан.
Второе. Если крестьяне, эвакуированные в Липецкую губернию, не увезли с собой графское имущество, то куда в таком случае подевались мраморные скульптуры в парке и бронзовые из дворца, а так же ценности из «голландского домика», который не был сожжён?
