- Мистер Цератод, - начал Егорычев, - привел тут очень убедительные факты и цифры о положении негров несамоуправляющихся территорий Британского содружества наций. Эти факты и цифры в высшей степени трагичны и убедительны.
Цератод, не ожидавший поддержки Егорычева, был приятно удивлен.
- С другой стороны, - продолжал Егорычев, - трудно отрицать, что для негров, не имеющих мужества бороться за свои права, более чем достаточно оснований, чтобы очертя голову бежать и из Соединенных Штатов Америки. Я не знаю, нужно ли мне более подробно высказывать свое отношение к вопросу о положении негров, прочих так называемых «цветных» и «неполноценных расовых и национальных групп» в Соединенных Штатах и Британской империи? Я советский человек, коммунист, и этим, надеюсь, все сказано.
- Бесспорно! - быстро согласился Цератод. - Точка зрения коммунистов нам вполне известна.
- Очень рад, - сказал Егорычев. - Итак, если исходить из того, что остров и его население должны принадлежать тому государству, из которого сбежали от рабского бесправия и голода предки нынешнего населения, то на остров Разочарования, на мой взгляд, имеют в равной степени права и Соединенные Штаты Америки и Соединенное королевство.
- Он слишком мал, чтобы делить его на две половины! - перебил Егорычева Мообс.
- А я и не считаю, что его нужно делить на две половины, ни на три, четыре, или сколько там угодно частей. Я вообще полагаю, что делить его не к чему... Был такой писатель. Его звали Сервантес. Он написал «Дон-Кихота»...
- Уж не будете ли вы пересказывать нам содержание этого фильма? - снова перебил Егорычева Мообс, подбодренный кислым выражением лица своего покровителя.
- Не мешайте оратору! - одернул его Фламмери. - Где вы воспитывались?..
- Сервантес не то семь, не то десять лет был рабом у мавров. Значит ли это, что... Впрочем, зачем ходить так далеко! Мой прадед был рабом, крепостным графов Шереметьевых...
Фламмери не смог скрыть, что это известие его сильно покоробило.
Смит посмотрел на Егорычева с живейшим любопытством.
«Прекрасная деталь для моей будущей книги! Правнук раба - советский морской офицер! - подумал Мообс. - Эту деталь можно будет отлично обыграть!»
- Где-то за границей, чуть ли не в Лондоне, доживает свои дни в качестве тапера в публичном доме один из последних Шереметьевых. Значит ли это, что он имеет основания предъявить права собственника на меня и на моих детей? (Егорычев собирался обзавестись детьми, лишь только кончится война.)
- Мы уклоняемся от темы, мистер Егорычев, - заметил Цератод.
- Нисколько.
- Крепостное право давно отменено в России, и, следовательно, всякие претензии, основанные на этом отмененном праве, лишены каких бы то ни было оснований.
- А разве рабство не отменено в Соединенных Штатах и Соединенном королевстве?
- Вы страшно упрощаете, - сказал Фламмери.
- Вот именно, - поддержал его Мообс.
- Сразу видно, что у капитан-лейтенанта Егорычева нет навыков дипломатической деятельности, - тонко улыбнулся Цератод.
- Очень может быть. Я на них и не претендую. Зато у меня имеются серьезные навыки в справедливости и здравом смысле.
- Мне грустно отмечать это, но капитан-лейтенант Егорычев, кажется, начинает горячиться, - снова улыбнулся Цератод.
- Нисколько. Итак, будем считать, что раз рабство отменено и официально, по крайней мере в его неприкрытой форме, преследуется законом и в Англии и в Америке, то незаконны и самые ссылки на то, откуда бежали, если действительно бежали, предки современного населения острова. Имеются ли какие-нибудь другие, более реальные, я уже не говорю более законные, доказательства принадлежности острова Америке, Англии или другой державе? Ровным счетом никаких. Остров не иголка. Его не потеряешь. На географических картах в нынешние времена отмечаются острова куда мельче нашего. Остров Разочарования на картах не значится.
- Нужно быть реальными политиками, сэр! - не выдержал Фламмери. - Есть остров, не отмеченный на карте и занятый представителями цивилизованных стран. Если у него нет государственной принадлежности, наше дело определить ее.
- Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время, - усмехнулся Егорычев. - Сегодня майор Цератод высказал мысль, под которой я обеими руками подписываюсь: Он сказал примерно следующее: «Прежде всего нам надлежало бы установить, не делим ли мы собственность, которая уже давно имеет хозяина». Я правильно передаю вашу мысль, мистер Цератод?
- Что-то в этом роде, - буркнул Цератод.
- И не сказали ли вы, что позволяете себе обратить наше внимание на местное негритянское население?
- Что-то в этом роде, - снова буркнул Цератод. - Только вы лишаете мою мысль развития.
- Наоборот, я очищаю ее от бездоказательной и неправомерной шелухи и сохраняю ее рациональное зерно. У острова есть единственный и законный хозяин. Это его население.
- Оно не способно к самостоятельной политической жизни! - перебил его Цератод. - Это ясно любому нетенденциозному человеку.
- Считайте меня, если вам угодно, тенденциозным...
- Коммунисты все тенденциозны! - крикнул Мообс и впервые за всю дискуссию удостоился благосклонной улыбки мистера Фламмери.
- ...Считайте меня хоть тысячу раз тенденциозным, но я все же не пойму, почему народ, самостоятельно просуществовавший, по всей вероятности, весьма значительное время без всяких заморских наставников, вдруг оказывается неспособным к самостоятельной политической жизни, и почему он оказывается в таком беспомощном состоянии, лишь только по соседству с ним оказываются один или несколько американских, или английских джентльменов, склонных округлить колониальные владения их государств.
Фламмери вне себя от негодования вскочил на ноги.
- Вы материалист, сэр! Вас научили видеть в поступках других лишь корыстные побуждения. И это вам всегда будет мешать в жизни, сэр!
- Следует ли это мне понимать в том смысле, что вы печетесь прежде всего о пользе ближних?
- Разве я давал вам, мистер Егорычев, основания предполагать обратное?
- Так почему бы вам не осведомиться у самих ближних, нуждаются ли они в вашем служении, пусть даже и бескорыстном?
- Что ж, не исключено, что и спросим, - ответил Фламмери и вдруг, совершенно успокоившись, опять полуприлег на высокую и душистую траву.
Снова вступил в бой Цератод:
- Очень трудно обсуждать серьезные вопросы с человеком, которого с детства воспитывали в материалистическом духе...
- Не помню где, кажется в какой-то английской книге, я читал, что есть идеалисты, которые идеализируют только реально существующее, и есть материалисты, которые реализуют идеальное, - прервал его Егорычев.
