мужчину, ведь я готова была ему полностью довериться. Жаль, что его убили…
Кима тоже встала и подошла к ней. Она растерянно провела рукой по её талии и прошептала:
— Я боялась, что ты уйдёшь от меня к нему. Я видела, как ты провожала его взглядом, когда его уводили в темницу… А сейчас, после нашего разговора, я жалею о содеянном. Прости, пожалуйста. Меня поедала ревность, и я не соображала, что делала…
— Если отправляться в дорогу, то сейчас. Я не хочу утром на работу выходить. А лекарство Лики мы с собой возьмём. Верно же?
X
На предгорном массиве, с которого были видны все земли Фемискиры, стояли Афродита и Арес и наблюдали за уходящими на конях вдаль Кимой, Ликой и Полей. Яркое полуденное солнце освещало трёх всадниц, подробно выделяя тенями их контуры.
— Зря она называет себя несамостоятельной и ничего не умеющей делать. Посмотри, с каким рвением она мчится к своей цели, — Арес внимательно следил за Ликой.
— Это не отменяет того, что она выросла ветреной и равнодушной ко многим серьёзным вещам девушкой, — с тревогой смотрела на всадниц Афродита.
— А это уже недальновидность её мамы, — усмехнулся он.
— Это, в первую очередь, безответственность Марпессы и Ипполиты, и только во вторую — мой недочёт, — она вздохнула и повернулась к собеседнику, — несмотря на это, я её люблю и сделаю всё, чтобы она была счастлива.
Арес удивился:
— Ты вмешаешься в её отношения с отцом, чтобы они приняли друг друга?
Афродита кивнула:
— Я уже это сделала. Я поговорила с её отцом и убедила его в необходимости позаботиться о нашей с ним дочери. Он ждёт её.
Он приобнял её и с улыбкой уточнил:
— Каким образом ты его убедила?
— Лаской и добротой, конечно. Я разве умею по-другому?
— Ты умеешь по-разному, — усмехнулся он.
Она обхватила его шею и заглянула ему в глаза:
— Как ты думаешь, что я сейчас хочу?
Он задумался, кивнув в сторону уходящих вдаль трёх всадниц:
— Чтобы Кима с Ликой успешно добрались до цели?
— И это тоже, — она провела рукой по его торсу, — а ещё — тебя.
Они замерли в поцелуе, услышав поблизости чьи-то шаги. Взявшись за руки и скрывшись за ближайшими деревьями, они притихли.
— …нам даже объединиться не с кем! Больше нет амазонок, которым я стала бы доверять!
По тропинке поднялись Ипполита, Орифия и Пенфесилия. Ипполита присела на траву, а её сёстры подошли к краю массива и пристально всмотрелись в сторону трёх всадниц.
— Кто это там? — напряглась Пенфесилия.
— Я так думаю, это наши вольные подруги: Кима, Лика и Поля. Видимо, они дождались, когда мы уйдём из Фемискиры, и сбежали. Куда они скачут? — Орифия удивилась.
Ипполита подошла к ним и проследила за их взглядом:
— Да пусть делают что хотят. Я устала от их поведения. Я им не мама, чтобы следить за ними.
Орифия присела на траву. За ней повторили сёстры. Поднялся лёгкий ветер, из-за чего им стало не так жарко.
— В первую очередь нам необходимо запросить у Рима мужчин, чтобы те пожили у нас и провели время с нашими девушками, — задумалась Орифия, — пусть наши амазонки днём будут работать, а по ночам спать с мужчинами.
Ипполита кивнула:
— Только таким агрессивным решением мы подтолкнём наших амазонок к зачатию детей.
Пенфесилия повернулась к старшей сестре:
— Позволь этим заняться мне с Клименой. Мы сумеем убедить римских командиров помочь нам. К тому же родившихся сыновей мы отдадим на воспитание отцам, что увеличит численность римского населения.
— Хорошо. Утром отправляйтесь с Клименой в Рим, — одобрила царица.
Она повернулась к деревьям, где раздался шум и чей-то шёпот. Выхватив мечи, три сестры осмотрели площадку и заглянули за деревья, но там никого уже не было.
Кима, Лика и Поля неспеша шли на конях в сторону бывшего поселения Марпессы. Их цель заключалась в том, чтобы добраться до него, а о том, что будет дальше, девушки пока не думали. Доспехи со склада они не стали брать, поэтому отправились в путь в той одежде, в которой были до этого — Кима и Поля — в платьях, а Лика — в рубахе Харса. Из оружия у них с собой были два меча и лук, которые Поля забрала ещё у своего отца.
— Кима, я всё хочу спросить: почему ты немного хромаешь, когда ходишь? — Поля шла рядом с Кимой, Лика шагала чуть впереди от них.
— В детстве на тренировке на мою левую ногу упал меч. Неприятная история… я потом несколько лет мучилась, — вздохнула Кима.
— Ого! Хорошо хоть, что ты просто хромаешь. А то могла бы лишиться ноги, — испугалась Поля.
— У меня и шрам на стопе остался. Ксанфа мне несколько раз зашивала рану, потому что швы постоянно рвались. Я рада, что всё это позади, — улыбнулась она.
— Мне кажется, шрамы у амазонок — само собой разумеющееся дело. Вспомни Климену, у неё всё тело ими покрыто! — воскликнула Поля, — она, наверное, очень много воюет.
Лика обернулась к ним и ответила Поле:
— В том-то и дело, что Климена слаба как воительница. А шрамы у неё остались после года рабства в войсках Александра Македонского. Она мне говорила, что её каждый день там насиловали и издевались над
