— Постой, постой!
Чимит отобрал у Бадмы злополучную трубу и стал в раздумье вертеть ее в руках. На его худощавом лице резко выступили скулы, и лицо стало злым, некрасивым.
— Легкий ты человек, Бадма! — запальчиво сказал Матвей. — Выходит, надо бросить дело, а? Ругать все умеют. А ты помоги, подумай.
— А что мне думать? Не моя затея.
— Затея-то Чимита. А дело общее. Должны мы помочь или нет?
— Вот ты и помогай, разумный такой.
— Что я помогу! Я не механик. Вот в огороде или на ферме я дело хорошо знаю.
Чимит, не обращая внимания на спор друзей, накрыл верхний конец трубки ладонью и опустил ее в воду. Потом долго и сильно вдавливал трубу в дно.
Бадма разочарованно махнул рукой и отошел далеко от воды. Матвей остался возле Чимита.
Несколько раз покрутив трубу под водой, Чимит поспешно вынул ее. Лишь мельком взглянув на нижний конец, радостно крикнул:
— Есть! Есть! Бадма! Гляди! — Разбрызгивая воду, бегом кинулся на берег.
— Гляди, машинист-механик!
Бадма с интересом оглядел трубу. Отверстие было плотно забито донным грунтом.
— Не должно быть.
— Вот и должно быть. Матвей видел. Я прикрыл верх трубы ладонью.
У Бадмы на широком лбу легли глубокие складки. Он начал догадываться. Но Чимит опередил его.
— Понимаешь, Бадма, — торопливо заговорил он. — Все дело в воздухе: нужно, чтобы в трубу не попала вода. Вот сейчас воду сверху рука не пустила, потому и песок в трубе остался.
— Значит, труба сверху должна быть закрыта?
— Обязательно закрыта. Чтобы ни одна капля не просачивалась.
Находка Чимита обрадовала и Бадму.
— Теперь и я вижу, дело пойдет.
Через час верх трубы был забит деревянной пробкой. Для верности Матвей предложил обмотать пробку тряпкой и засмолить. Так и сделали. Теперь уж действительно ни одна капля воды не могла попасть в трубу.
— А как назовем твое изобретение? — спросил Матвей.
Он искренне верил, что теперь-то они исследуют все море, от берега до самых больших глубин, где-то возле Ушканьих островов.
Повеселевший Чимит любовно погладил свою трубу, которая теперь ему казалась уже каким-то загадочным снарядом.
— Я уже думал. Пусть называется глубокомер.
— Ну, это и не выговоришь. Надо что-нибудь короче.
— А зачем короче? Есть же молокомер. Все выговаривают.
На этом и порешили.
— Знаешь, Чимит, давай попробуем сегодня, — предложил Бадма. — Мы недалеко, здесь, у берега.
Не терпелось испробовать трубу в действии и Матвею. Чимит уступил.
— Ладно, — согласился он. — Только скорей и недалеко.
— Садись, Матвей, на весла! — приказал Чимит. — А мы будем опускать глубокомер.
Матвей сел на скамейку и поднял весла.
Бадма взял в руки глубокомер и перенес его через борт. Чимит принялся спускать канат. Вот глубокомер исчез в воде. Ребята низко наклонились через борт.
На большой глубине белые и черные камни казались плоскими плитками.
— Пять, семь метров, — отсчитывал Бадма. — Скоро дно.
Натянутая веревка дрогнула, ослабла, потом снова натянулась.
— Стой! Стой! — закричал Чимит. — Подымай!
— Что такое?
— Глубокомер падает набок. Только коснулся дна и упал.
Бадма, приподняв трубу на несколько метров, с силой отпустил веревку. Труба коснулась грунта и повалилась набок.
Выбрали канат. Подняли глубокомер на борт лодки. В свободном отверстии трубки не оказалось ни одной крупинки грунта.
— На камень, однако, попала труба, — решил вслух Бадма. — Грунт неровный. Ткнулась ребром среза и упала.
— Матвей, передвинь лодку метра на три вперед! — приказал расстроенный Чимит. — Еще раз попробуем.
Но и на этот раз, чуть коснувшись грунта, труба медленно легла боком.
Матвей, не снимая с уключин, положил весла вдоль бортов лодки.
— А вам в классе ничего об этом не говорили? — спросил он Чимита.
— О чем? — удивился Чимит.
— Да вот о том, почему труба падает.
— Ну и смудрил, Мотька. При чем тут труба?
— А Гомбо Цыдыпович говорил, что наука для того и придумана, чтобы жизни помогать.
Чимит с удивлением глянул на тихого Матвея. В самом деле, он придумал глубокомер, и Матвей и Бадма понадеялись, что теперь они узнают новое о Байкале. Не беда, что глубокомер пока действует плохо. Не всякое дело сразу идет. Даже у взрослых помехи бывают. А Матвей прав. Ведь учился же он. Старше всех тут.
— Человек, когда подумает как следует, всегда выход найдет, — словно отгадывая мысли Чимита, сказал Бадма. — Давай прибавим нашему глубокомеру веса.
— Может, это годится?
Матвей подал найденную им на дне лодки большую ржавую гайку.
— Наверно, рыбаки для грузила брали.
— А чего же, — взвесив ее на руке, сказал Бадма. — Тяжелая, вот мы и прикрутим сверху.
Чимит взял в руки гайку и долго рассматривал ее, потом стал надевать на трубу.
— Шире трубы. Спадать будет.
— А мы ее закрепим деревянными клинышками, — предложил Матвей.
— Если закрепить на самом конце, гайка будет мешать трубе врезаться в дно. Подымем ее сантиметров на семь выше, — заключил Чимит.
Так и сделали. Глубокомер снова пошел в воду.
Чимит и Бадма склонились за борт. Но в воде уже ничего не видно. Лодку отнесло на глубокое место.
— Двадцать два метра, — объявил Бадма.
— Потянем!
Ребята в четвертый раз начали поднимать глубокомер.
На этот раз их старания увенчались успехом. Выходной конец трубы оказался забитым донным грунтом.
— А я и сейчас боялся, что не получится, — признался Бадма.
Чимнт передал трубу Бадме, тот протянул Матвею. Матвей поковырял пальцем и вернул Чимиту.
Содержимое глубокомера вытряхнули на дно лодки. Это был песок с примесью ила. На самом верху, в глубине трубы, оказались бурые игольчатые водоросли.
— Ну вот и узнали, что на дне есть.
Бадма раскинул на ладони хрупкие водоросли. Бурые иголочки в полтора сантиметра длиной под солнцем начали увядать, съеживаться. Через минуту они стали похожи на кусочки мокрых ниток.
— Не терпят солнца.
— Ясно. Там прохладно и темнее, — сказал, берясь за весло, Матвей.
— Это ничего. Мы еще не это узнаем, — пообещал Чимит, любовно поглаживая прибор.
Матвей сильным ударом правого весла повернул лодку носом к берегу.
Солнце начало уплывать за горы. На воде посвежело. Одинокие чайки, весь день кормившиеся далеко в море, теперь тоже возвращались на землю.
На берегу ребята надежно спрятали глубокомер и моток каната.
