Я задёргалась, забилась, — а оно вдруг заговорило со мной, чем напугало ещё больше. Причём заговорило на человеческом языке, а не на чём-то непонятном, на чём должны общаться неопознанные гуманоиды, и даже не на моём родном, на котором могла разговаривать галлюцинация.
Как ни смешно, в чувство меня привел его ласковый тон и обращение «красавица». Я настолько удивилась, что перестала барахтаться. Он так странно пошутил, или действительно сказал то, что думает?
А потом я огляделась по сторонам, осознала своё положение в пространстве, вспомнила, что было до этого, и испугалась окончательно.
Вокруг было темно, чудовищно тихо, а ещё мы находились в невесомости. В дверном проёме плясали жуткие тени, вокруг меня плавали какие-то вещи, включая одеяло и что-то из одежды. Монументальная фигура человека в защитном костюме, неподвижно стоящего на полу, показалась самым надёжным и вообще единственным якорем. И я, прекратив сопротивление, наоборот, вцепилась в него всеми конечностями, чтобы только не оставил меня здесь и не пытался запихнуть в жуткий непрозрачный кокон.
Понятное дело, это была самая настоящая паника. Но думать почему-то было очень тяжело, и даже почти больно. Если какие-то примитивные и несерьёзные мысли ещё просачивались в голову, то попытки проанализировать ситуацию ничем не заканчивались. Вернее, нет, не совсем; я их даже не могла предпринять, этих попыток. Мне было страшно, очень хотелось, чтобы всё закончилось, и больше никаких мыслей и желаний не было. Зато был этот огромный сильный человек, называвший меня всякими ласковыми именами, в голосе которого сквозило беспокойство и сочувствие, не хвататься за которого в сложившихся обстоятельствах было решительно невозможно.
Более того, вцепившись в него всеми пятью конечностями, я сумела его рассмотреть и обнаружить, что человек довольно молодой и очень симпатичный, хотя и непривычный; ну, не бывает у нас блондинов. Он был светловолосый, светлокожий, с очень тёплыми серыми глазами, правильными чертами лица, — не считая чуть кривоватого носа, видимо, когда-то сломанного. А ещё у него были удивительно красивые чувственные полные губы.
В то, что эти губы мне говорили, я не вслушивалась. Наблюдала за их движениями как зачарованная, купалась в непривычной мягкости и ласке тихого голоса, машинально кивала в ответ на вопросы. Из всей речи я вынесла только два факта: во-первых, что симпатичного человека зовут Нил, а, во-вторых, он пришёл, чтобы меня отсюда забрать. Этим идеальным губам поверила безоговорочно, даже позволила их обладателю аккуратно себя отлепить и уложить в тот самый мешок, минуту назад казавшийся мне ещё более страшным, чем окружающая темнота. Последнее, что я увидела перед тем, как меня окутала темнота, была улыбка мужчины; настолько тёплая, что я буквально почувствовала на коже солнечные лучи.
В следующий раз я проснулась от ощущения голода. Зверского такого, когда можно съесть даже собственный ботинок. Несколько удивилась таким ощущениям: вроде бы, совсем недавно был обед, сколько же я проспала? А потом открыла глаза, огляделась и — испугалась.
Я лежала на каком-то мягком покрытии внутри полупрозрачной цилиндрической капсулы, в моих мягких домашних штанишках, свободной рубашке и удобных туфельках на низком каблуке. От моих запястий куда-то в стороны расходились проводки, на висках тоже ощущалось нечто инородное. Вскинув руку, я нащупала непонятный гладкий диск, от которого тоже бежали проводки. Я поспешила отклеить странную нашлёпку; она, по счастью, поддалась, как и вторая. Будто именно это было какой-то командой, с тихим шелестом отъехала крышка моей капсулы, и я поспешила сесть, озираясь.
Большое прямоугольное помещение было целиком заставлено такими же капсулами, как моя, их здесь было не меньше нескольких десятков. Соседняя была закрыта, и в ней за мутной пеленой угадывался какой-то силуэт. Ужас несколько отступил: судя по тому, что я не была привязана, и замурована тоже не была, хозяева того места, в котором я оказалась, не враждебны. Хотя как я здесь оказалась, вспомнить не получалось, что не добавляло настроения.
Внимательно осмотревшись, я углядела в дальнем углу что-то, похожее на дверь, а возле неё — несколько прозрачных шкафов. Сползла со своего ложа и осторожно двинулась в выбранном направлении, разглядывая капсулы. В основном, они были пустые и открытые, а закрытых я насчитала шесть штук, и все они рядочком шли следом за моей.
Возле двери обнаружился высокий постамент с торчащими во все стороны жутковато поблёскивающими металлическими лапами, которые я пугливо обошла. Добравшись до первого шкафа и открыв его, с любопытством заглянула на первую полку. Там высились ряды колбочек и баночек с этикетками, надписанными странными словами, составленными из человеческих букв. Пробежав взглядом несколько, я вдруг споткнулась о знакомое слово, и до меня дошло: сантаров хвост, это же лекарства! И, видимо, место, в котором я оказалась, — нечто вроде лазарета!
На меня тут же навалились воспоминания. Странный гул, выворачивающая наизнанку боль, прорезанная холодным неживым светом фонарей темнота, огромная фигура в защитном скафандре, слова о гибели корабля и чувственные полные губы человека по-имени Нил. Вспомнив собственное поведение, мысли и эмоции, я искренне ужаснулась и устыдилась. Представляю, что он мог обо мне подумать!
Но в этот раз паники не случилось, и эмоции удалось немного отодвинуть на второй план. Что было гораздо интересней и совершенно непонятно, так это причина появления людей на нашем корабле. То, что он погиб в результате какого-то нападения, о котором в воспоминаниях осталась только мысль о боли и пристальном выворачивающем наизнанку взгляде, было очевидно. А вот кто на нас напал, было уже совсем не очевидно; но это меня не слишком волновало, если только сделали это не эти же самые люди. В их причастности я здорово сомневалась: тогда было совсем неясно, зачем они спасли меня. Как-то непохоже было моё нынешнее положение на плен, и не уговаривают пленных так вежливо и ласково; вырубил бы меня этот Нил одним ударом, и утащил.
Размышляя о насущном, я не забывала проглядывать полки. Кушать хотелось ужасно, и я надеялась найти хоть что-нибудь съедобное и не очень вредное вроде витаминов.
Ищущий взгляд уцепился за пузырёк на верхней полке с надписью «глюкоза», и я возликовала. Люблю сладкое! И в моей ситуации это действительно была очень полезная находка.
Придерживаясь за полку, я приподнялась на носочки, пытаясь дотянуться до заветного пузырька, и тут…
— Эй, ты что делаешь?! — это прозвучал от двери возмущённый незнакомый голос.
БД-ДЗЫНЬ! — а это я дёрнулась, качнула на себя полку (почему-то не закреплённую, а лежащую на подставках) и с неё посыпался град пузырёчков.
— Ах ты, пакость мелкая! — рыкнул темноволосый мужчина и двинулся на меня. Высоченный, массивного телосложения — в общем, типичный воин, только относящийся к другому биологическому виду. Прикинув, что со мной сейчас могут сделать, — хвост оторвут минимум! — я, испуганно пискнув, поднырнула под его локоть и попыталась дать дёру. Далеко, правда, не убежала, налетев почти в проходе на ещё одного человека, машинально поймавшего меня за плечи.
— Здравствуй, Иля, — улыбнулся он. Я замерла, зачарованно разглядывая уже знакомые совершенные губы и, подозреваю, очень глупо улыбаясь в ответ. — Рад, что ты очнулась!
— Держи этого беса-вредителя! — раздался возмущённый голос за спиной.
Опомнившись, я поспешно шмыгнула за спину светловолосого человека Нила. Хотела дёрнуть дальше по коридору, но замешкалась, потому что мой спаситель решил продолжить начатое на погибшем корабле и опять меня защитить: он широко расставил руки, перегораживая проём, и весело проговорил.
— Док, оставь ребёнка в покое, что ты на неё взъелся? — приободрённая появлением неожиданной поддержки, я с любопытством высунулась из-за его плеча, опасливо уцепившись обеими руками за локоть мужчины, а хвостом — за его ногу.
