я давно заметил, что с нашим Диким Охотником что-то не так. И однажды решил даже проверить это, пока вокруг никого не было. Голова статуи не прикреплена к основанию, понимаешь? Такова уж видимо была задумка её создателей, ха-ха-ха.
Зук прекрасно это знал. Однажды ему уже встречалась «обезглавленная» статуя, в одном заброшенном месте. Ещё тогда он обратил внимание на небольшое углубление в «срезе» шеи, благодаря которому голова статуи могла крепко сидеть на своём месте, но при этом сохранялась возможность поворачивать её в разные стороны. Или быть может вообще заменять на другую. Возможно, в этом была задумка её создателей? Он понятия не имел.
Фрэско продолжал:
– Уставшие коты дрыхли так крепко, что едва разлепили глаза, когда я уже скрылся из виду, исторгая смех и проклиная всё вокруг. Цвет нашей шерсти удачно совпадает, да? Эх, Зук, ты так удачно уткнулся лбом в Дикого Охотника тогда, так удачно распсиховался и расплевался, – продолжал хихикать он, – так удачно на это обратили внимание другие коты.
– Эй, Фрэско, долго ты там? – раздался голос со стороны входа.
– Да, да, сейчас, – крикнул он и снова снизил голос. – Ты так надоел Старейшему своим поведением, что влить ему в уши можно было любой бред о тебе. Он был готов поверить во что угодно. Старик и сам небось давно уже хотел избавиться от тебя, да повода не находилось. Ну вот я и помог, аха-ха! Утром разогреть сборище котов тоже не составило особого труда. Всего пара нужных фраз и стая готова крушить всё на своём пути. Как там говорят, – «У стаи много голов, да только думать некому», да?
«Сколько их там у входа?», – к мыслям о полёте в пропасть вдруг добавилось нечто другое.
Задумчиво глядя на горизонт, он спросил:
– Долго небось возился с цветками?
– Вовсе нет, – ухмыльнулся Фрэско, – ты так удачно вымотался на охоте до этого и так неудачно для себя самого не смог выспаться, отвлечённый Старейшим, – он ещё раз подмигнул. – Думаешь ему сама по себе пришла в голову мысль о разговоре с тобой? Долго только пришлось ждать, пока ты наговоришься с этой сучкой, а потом ещё насмотришься на свои звёзды. Ох, надо будет не пропустить её в следующий раз на поляне, хе-хе.
– Фрэско? – Зук понизил голос, – зачем ты рассказываешь мне всё это сейчас?
Фрэско расплылся в довольной ухмылке:
– Очень уж мне не терпелось увидеть твою удивлённую морду, дружище. Хотелось, чтоб ты знал, кого благодарить за твой завтрашний прекрасный день, полный наслаждений.
Затем его голос перешёл в шипение:
– Это моя благодарность тебе, за ту чудесную пробежку. Или ты думал я всё забыл? Забыл обо всём, стоя на своём проклятом посту и постоянно наблюдая за вашей жизнерадостной.. беготнёй?
Зук прикрыл глаза, опустил голову и начал что-то тихо говорить себе под нос.
– Что ты там бормочешь? – недовольно скривился Фрэско.
Зук продолжал тихо говорить, не обращая на него внимания.
Фрэско приблизился ближе к нему:
– Эй, дружище, ты что наконец уверовал в Богов? Завтра мантры тебе вряд ли помогут, ха-ха, – начал заливаться смехом Фрэско, запрокидывая голову.
– Стоило оно того? – вдруг чётко произнёс Зук, повернувшись к нему.
– Ээ? – единственное, что успел недоумённо произнести Фрэско, внезапно для себя оказавшись нос к носу с Зуком.
Пока Фрэско упивался своей тирадой, Зук стремительно просчитывал варианты и возможности.
«Как минимум один у входа. Не проскочить без столкновения. Столкновение – не лучшая идея, на шум сбегутся другие сородичи. Хм.. к тому же, ещё до начала боя их привлекут крики, падающего с обрыва, Фрэско».
«Фрэско. Убив его, я лишусь единственного свидетеля своей невиновности, но он просто обязан теперь отправиться вместе со мной к праотцам. С другой стороны, у меня лишь одна ночь. За это время мне не убедить Старейшего. Он даже не придёт сюда больше. Язык Фрэско тоже не развяжется перед сородичами. Он скажет, что я обезумел и стая охотно поверит ему».
Мысли бешено вертелись в голове. Как опавшие листья, отдавшиеся потоку ветра, не в силах остановиться и прекратить свой безумный танец.
«Тогда остаётся единственное решение – остановить поток мыслей и отдаться спокойному действию. Прямо как на охоте. Пусть случится то, что должно случиться. Нет никаких мыслей. Нет меня самого».
– Стоило оно того? – последнее, что выдало его сознание, остановив поток мыслей.
Вот они стоят нос к носу. Его тело превращается в пружину. Молниеносно он врезается клыками в нос Фрэско. Смыкаются челюсти, дробятся хрящи. Поток горячей крови во рту. Оглушительный рёв боли.
В пещеру влетает дикий кот. В его удивлённую морду летит окровавленный кусок плоти, выплюнутый в его сторону.
Выигранное мгновение.
Хрипя и ошарашенно вертя глазами, Фрэско заваливается в сторону своей культи.
Выбор подходящей траектории.
Передние лапы впиваются в жертву. Задние лапы выпрямляются в стремительном прыжке. Сплетённые тела устремляются в пустоту.
Шум ветра. Неумолимо приближающаяся зелень деревьев. Хруст ветвей.
Тьма.
Пустота.
* * *
– Жирненький, – похлопал Зук тушку Фрэско и попытался подняться.
– Далеко собрался? – прохрипела морда Фрэско, оросив Зука брызгами крови и грязи. – Мы здесь надолго теперь. Куда спешить?
Зук продолжал вялые, безуспешные попытки встать.
– Зууук, – протянул Фрэско, – мы сможем играть здесь все дни напролёт. Мы сможем нюхать цветки дурмана не боясь потерять рассудок. Мы будем петь песни и танцевать до утра!
– Как безумные, ночные мотыльки, пляшущие свой последний танец у огня, – рассмеялся Зук, прекратив свои попытки.
– Как они, Зук, – похрюкивая откушенным носом, подхватил его смех Фрэско. – Да! Прямо как они!
Внезапно замолчав, Фрэско открыл правый глаз и внимательно посмотрел на Зука:
– Ты всегда был поперёк горла, дитя. Надеюсь, здесь ты обретёшь свой покой наконец, – произнёс он тихим голосом Старейшего.
Задорно улыбаясь, Зук прикрыл его глаз своей лапой.
– Аха-ха! Прекрати, Зук! Мне щекотно, – звонко смеясь, прощебетала Анима.
– Отправимся мы к солнцу все однажды, – нараспев начал, Зук. – Сгорим в его объятиях дотла.
Смеясь, Фрэско хрипло подхватил его напев, в его голосе слышались голоса других диких котов:
– И в океане снов мы навсегда проснёмся.
– И в небе загорится новая звезда, – тихим голосом пропела Анима.
На мгновение все затихли.
– Эй, Зук, – произнёс Фрэско, – можно пожевать твоё ухо? – и не дожидаясь ответа впился в него зубами.
* * *
Острая боль пронзила Зука. Прокладывая свой путь от уха, она расползалась по всему телу. Пульсируя в одних местах, она острыми иглами откликалась эхом в других.
Застонав, он наконец открыл глаза.
С болью в груди втянув воздух, он попытался пошевелится. Лапы двигались, однако попытка поднять
