— Ты сутки провела на «Тайне» без сознания, и Герман от тебя не отходил, — напомнил Денис. — Он, конечно, крут, но не железен.
Как-то уж слишком уверенно Денис это сказал, и я даже заподозрила существование некоей Большой Мужской Тайны.
Когда дождь закончился, он ушел в форт, а я принесла из леса хворост и растопила камин. Хорошее получилось жилище. Назову его Гнездо.
В коридоре форта Денис увидел Германа, шедшего вместе с Юрой к башне.
Непроизвольно они остановились друг напротив друга. Денис рассматривал Германа «фильтрующим» зрением, пользуясь тем, что в полутьме коридора никто не заметит его расширенные зрачки. Так и есть. Герман весь, от глаз до бедер, пропитан оранжевым свечением. Тем самым, которое все еще мерцает в Асе, и которое он безуспешно пытался стереть с ее губ. Вряд ли он позволил себе с раненой девушкой больше, чем легкий поцелуй, но для Дениса стало очевидным значение понятия «заниматься любовью» — оно совсем не то. Хотя итог тот же: произошедшее между Асей и Германом сделало ее женщиной. В ней появилась необъяснимая привлекательность, обезоруживающее, абсолютное обаяние, — власть над мужчинами.
Герман же смотрел на левую руку Дениса, где красовался свежий шрам. Только что Валерка жаловался на его отказ обработать глубокую кровоточащую рану…
— Она в порядке? — спросил Герман.
Денис медленно кивнул:
— Ее просто надо оставить в покое.
Герман хотел еще что-то сказать, но только сглотнул.
Юра напряженно переводил взгляд с одного на другого. Когда они наконец разошлись, он сказал Герману:
— Ты соображаешь, что делаешь?
Герман не ответил, и Юра, резко остановившись, развернул его за локоть лицом к себе:
— Я уважаю твои принципы и великодушие, но не отдавать же ее Бесу!
— Почему? — замороженным тоном спросил Герман. — Какому бесу?
— Денису! — раздраженно бросил Юра. — Так его прозвали в каком-то мирке. И прилипло. Королева иногда показывает его бои. Я не видел, но парни под впечатлением. Требуют, чтобы им организовали курсы серьезных единоборств. Он периодически тренирует Капитана-Командора. Но дело не только в этом — у него уже нет тормозов! Он сегодня убил двоих человек, мстил за кого-то. Понимаешь, не защищался, а нашел и вызвал людей на бой, чтобы убить! Пока она не такая, ЗАБЕРИ ЕЕ СЕБЕ!
Герман молчал, обдумывая сказанное братом. Тот был осведомлен обо всех обитателях Острова и со всеми дружил. Денисом, очевидно, восхищался и, не смотря на жесткую обрисовку, его стиль одобрял.
— Она будет такой, какой захочет, — наконец сказал он. — Я не стану вмешиваться.
— Почему?! — взвыл Юра. — То, что с тобой творится — ненормально, и оно не проходит уже три года. Оно не пройдет! Ты собираешься промучиться всю жизнь? Чего ты боишься?
«Только ее смерти», — мысленно ответил Герман, вспомнив, что почувствовал после сообщения Славы: «Ася в тяжелом», и потом, когда сознавал, что ее жизнь зависит от него. Не дай бог никому пережить такое. К тому же, «мучиться» осталось недолго.
— Это не нужно, — мягко сказал он Юре.
Юра отвернулся, подбирая слова, все еще держа его за рукав.
— Вы не должны расставаться. Вам и жить лучше вместе. Да не смотри на меня так, какая разница, сколько ей лет, если вы какой-то небесной силой уже венчаны! Тогда увидишь, что будет — небо сольется с землей, как минимум…
— Ох уж! — чтобы закончить разговор, Герман попытался перевести его в шутку. — У тебя с Алей именно так?
Юра не хотел отвечать. С Алей — сильно, но всего лишь замешано на подражании его, Германа, любви. И в этом он даже себе не признавался. Герман воспользовался его замешательством:
— Откуда вообще взялись эти «мы»? С чего ты взял, что это ей нужно? Почему ты решил, что моя любовь — взаимна?
Юра чуть заметно скривился, и в его глазах появился стальной блеск.
— Ерунда. Аля не любит меня, и каждый раз я преодолеваю эту ее нелюбовь. Зато потом ясно вижу, как она счастлива, и что это ей нужно больше всего. Бороться стоит. У нас с тобой есть наша страсть, она сильна настолько, что все сметает и переворачивает. Ася сдастся и никогда не пожалеет об этом, ты увидишь.
Герман и не подозревал, что Юра так красноречив. Брат верил в то, что говорил. Ему можно только позавидовать.
— Нет, — спокойно и твердо произнес он. А чтобы опустить Юрку на землю, добавил: — И будь осторожнее. Делать Але аборт я не стану.
11. Мрак, источающий мрак
Проснувшись следующим утром в своей полуподвальной камере, Денис не обнаружил на стуле одежды, сброшенной перед сном. Озадаченный, он пошарил в спортивной сумке и надел майку с шортами — гардероб, в котором соваться в наколдованные мирки было рискованно. Кому могли понадобиться дырявые брюки и грязная футболка?
Точно, именно в грязи все дело. Стирка вроде как входит в обязанности девочек, о чем Денис, привыкший все делать или не делать самостоятельно, совершенно забыл. Заняться им тут больше нечем, что ли?.. С этой унылой мыслью он отправился на поиски своего имущества.
Обнаружилось оно в прачечной, и он не без иронии похвалил себя за рассудительность. Футболка лежала на полке, чистая и аккуратно сложенная в непостижимой Денису (в ряду с прочими нормальными мужчинами) технике, и брюки покоились тут же. Денис, собственно, планировал начать день со штопки, однако, развернув любимые брюки, понял, что это не понадобится: чьи-то заботливые руки уже приладили поверх прорезанной ножом дырки заплатку. И какую! Длинный узкий лоскут кожи, стилизованный под стрелу! Заношенные штаны стали как новые. У кого же такой талант?
Девочек он нашел на кухне. Галя, Оля и Юля заканчивали готовить завтрак.
— Привет! — остановившись на пороге, сказал он и продемонстрировал заплатку. — Кто автор этого шедевра?
— Я! — с вызовом откликнулась Галя и, подумав, спросила с робостью, за которой опытный Денис мгновенно распознал кокетство: — А разве не нравится?
— Очень нравится, — заверил он, отступая в коридор. — С меня тортик!
В раздумьях о том, где взять тортик, он вернулся в свою камеру. В наколдованном мирке, ясен пень! Проблема в том, что тортики обычно покупаются за деньги, а вопросом денег он обычно не озадачивался.
Только он успел переодеться, как в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в камеру протиснулась Галя. Денис замер. По жесткому личному правилу, флиртовать с островитянками запрещено. Эти девочки еще маленькие, и такие игры для них неизбежно жестоки, а чего-то серьезного он с ними не хотел.
