И так — в продолжение часа.
Больше часа понадобилось для того, чтобы продемонстрировать Паулю Прозе всех товарищей по разгромленной организации.
Потом следователь возобновляет допрос.
Арестованный молчит.
— Говори, — повторяет гестаповец. — А не то пожалеешь, что родился.
Прозе поднимает голову.
— Что я должен сказать?
— Ты видел всех, кого взяли. Где остальные? Назови имена, адреса. Сделаешь — будешь жить.
Арестованный качает головой.
— Это все. Вы взяли всех до единого.
— Не будь дураком. — Следователь чуть оборачивается к Гиммлеру. — Господин рейхсфюрер СС дает тебе шанс. Используй его. Молчишь… Жаль! Ведь у тебя жена, сын. Подумай о них. И о матери тоже. Хорошенько подумай, не спеши.
Не дождавшись ответа, следователь показывает конвоиру на дверь в смежную комнату.
— Отопри, — говорит он. — Отопри, войди туда и дай по морде самому маленькому. Только легонько. Гляди, не убей малыша.
Протопав к двери, охранник исчезает в комнате. Секунду спустя там раздается звук удара и вслед за тем плач ребенка и возгласы женщин.
— Это твои, — говорит следователь арестованному, показывая на дверь. — Все трое. Хочешь взглянуть? Нет? Что ж, твое дело.
Заперев дверь, он возвращается к столу.
— Пожалей их, коммунист Пауль Прозе. Ты хороший семьянин, нежный муж и отец. Не разочаровывай нас!
Прозе встает.
— Что вам угодно? — глухо говорит он.
Гиммлер и Кальтенбруннер, молчаливые, неподвижные, сидят, заложив ногу за ногу. Следователь действует умело, и они не вмешиваются. Они знают: арестованному есть что сказать. Выловлена подавляющая часть организации, но не вся. Кое-кто на свободе, и розыск пока не дал результатов. Гиммлера особенно интересует одна женщина. Она очень тщательно законспирирована, связана только с руководителем группы. Значит, выполняет особо важную работу. Но это все, что удалось установить агенту. Кто она, где находится — тайна. Тайна Пауля Прозе.
— Где остальные? — настаивает следователь. — Назови их — и твою семью, малыша и двух женщин, я отправлю домой в автомобиле.
— Вы арестовали всех. — Теряя силы, Прозе опускается на стул.
— Лжешь, — вдруг говорит Гиммлер. — Лжешь без зазрения совести. Все равно мы возьмем всех. — Он делает паузу. — И твою помощницу тоже.
Прозе внутренне сжался. Что известно гестаповцам? В голове ворох мыслей, догадок. В его группе две женщины. Обе действовали изолированно от организации, в секретных учреждениях нацистов. Кроме него, лишь заместитель руководителя организации знает их имена. Но только Прозе имел с ними контакт, да и то нерегулярный… Гиммлер сказал: помощницу. Значит, сведения, которыми располагает гестапо, касаются одной из них. Которой же?
В комнату входит офицер. Пересекает кабинет, кладет перед начальником лист бумаги. Заглянув в бумагу, Гиммлер откидывается в кресле.
— Ну, — говорит он, — что вы можете поведать о докторе Марте Ришер?
Абст входит в комнатку Ришер, подсаживается к кровати и кладет на тумбочку принесенный сверток.
— Здесь сигареты, — говорит он. — Десять пачек сигарет и две банки апельсинового сока. Надеюсь, они будут приняты с благодарностью?
— Спасибо. Все очень кстати, особенно сигареты. Мой запас иссяк. Дайте-ка одну.
Абст распечатывает пачку, протягивает больной. Та закуривает.
— Однако я пришел не только по этой причине.
— На вас это было бы не похоже, — в тон ему отвечает Ришер. — Что же случилось?
— Речь пойдет о вашей попытке принять яд… Где вы взяли синильную кислоту? Надеюсь, не в своем медицинском ящике?
— Именно там.
— Я проверю, Марта, — говорит Абст, и в голосе его звучит угроза.
— В ящике должен быть перечень медикаментов. Хочу надеяться, что он сохранился.
— Идите к ящику. — Ришер отворачивается к стене. — Идите же! Перечень там. Кстати, проверьте, не подделана ли ваша подпись.
Ящик в углу. Присев на корточки. Абст шарит по полкам. Вот он выпрямился. В руках у него сколотые листы бумаги.
— М-да… — задумчиво тянет он. — Я и не подозревал… Простите, Марта.
— Прощаю, шеф.
— Еще вопрос. Здесь указано: в ящике пять ампул…
— Пошарьте на средней полке. Отыщите продолговатый желтый коробок. Они должны быть там.
Найдя коробку, Абст раскрывает ее. В коробке четыре ампулы, окутанные ватой.
Постояв, он возвращается к кровати.
— Но вы могли воспользоваться ими… Могли — и не воспользовались. Почему?
— В тот день я потеряла голову… Мне стыдно за свое поведение. Это была минутная слабость. Можете не сомневаться, она никогда не повторится. Я буду до конца служить своей стране.
— Хорошо сказано. — Абст садится на табурет, прячет в карман коробку с ампулами. — Я рад, что вы выздоровели морально. Надеюсь, не за горами и победа над физическим недугом. Без вас я как без рук, Марта. Можете мне поверить,
— Есть новый врач! — Ришер испытующе смотрит на Абста. — Как мне кажется, он быстро вошел в курс дела. Да д вы полностью ему доверяете…
— Его не сравнить с вами, Марта.
— Неправда, шеф. Я имела возможность убедиться: Рейнхельт опытный медик.
— Я вижу, он стремится понравиться всем! — Абст начинает злиться. — Запомните: только я могу судить о его способностях, я один — и никто больше!
— Понравился — не то слово, шеф. Просто я стараюсь быть справедливой. Кроме того… — Ришер делает вид, что едва не сказала лишнего.
— Договаривайте!
— Хорошо, шеф. Кроме того, у меня появилась надежда на замену. Ведь Германии я могу служить не только здесь, но и на материке.
— И не думайте об отъезде! — Абст ладонью разрубил воздух. — Выкиньте это из головы.
— Выходит, отправите его?
— Работы хватит всем, — уклончиво говорит Абст. — Но при любых обстоятельствах обслуживать группу будете вы. Кроме того, предстоят новые эксперименты, весьма интересные. А здесь вы вообще незаменимы.
— Вы человек скрытный. И все же я поняла: не доверяете этому Рейнхельту.
— Разумеется, Марта. Но у меня не было выбора. Короче, он здесь временно, пока вы не встанете на ноги. Вот так. И довольно об этом!
— Хорошо, довольно, — соглашается Ришер. — К тому же я устала и хочу спать.
Но Абст не торопится уходить. С минуту он сидит в задумчивости, потом рассказывает о гибели водолаза. Он говорит откровенно: Марте известно и о “Випере”, и о ее командире.
Закончив, он протягивает Ришер бумагу. Это расшифрованная радиограмма. Канарис резко выговаривает Абсту за медлительность, допущенную при выполнении важного поручения. Сейф должен быть извлечен, чего бы это ни стоило. Срок — две недели.
