— Две недели, — говорит Ришер, возвращая бумагу. — Как же вы справитесь?
— Не знаю. Не знаю. Марта. Впору самому идти под воду.: Глюк и Вальтер не изъявляют желания, и я не могу заставить их… Вот если бы вы были на ногах!
— Не понимаю, какая здесь связь.
— Связь есть. Я принудил бы нового врача.
— Но он не водолаз. Вы шутите, шеф!
— Нисколько. За неделю я обучил бы его работе в скафандре. И вот он спускается, обвязывает сейф тросом… Словом, попытку можно было бы сделать. Мы ничем не рискуем, кроме разве комплекта водолазного снаряжения… Однако все это чепуха: вы прикованы к постели, и без него пока не обойтись. Постарайтесь быстрее выздороветь.
Абст направляется к выходу, берется за дверную скобу. И — замирает.
В подземелье взвыла сирена.
Тревога!
Он распахивает дверь. И в ту же секунду грот погружается в темноту.
Где-то в туннеле возникло пятнышко света. Тоненький лучик мечется по сторонам, приближается. Теперь слышны торопливые шаги. Возникает фигура рыжебородого.
— Корабль в полумиле от нас, — говорит он. — Вальтер увидел его в перископ. Корвет противника, шеф. Лег в дрейф, и с него спускают шлюпку.
— Рейнхельт?
— Он у пловцов.
— Быстрее туда. Не спускайте с него глаз!
— Понял, шеф. — Глюк поспешно уходит.
Корвет неподвижно лежит в спокойной воде. Шлюпка уже спущена, стуча слабеньким подвесным мотором, медленно продвигается к скале.
Суденышко невелико, но в нем девять моряков, и борта шлюпки едва возвышаются над водой.
Достигнув полосы рифов, шлюпка берет в сторону, движется вдоль гряды подводных камней. Тяжело груженная, неторопливая, с размеренно постукивающим мотором, она кажется очень мирной, хотя над кормой поднят военно-морской флаг.
Проход в рифах обнаруживается, когда путь вокруг скалы почти завершен. Старшина перекладывает румпель, шлюпка послушно сворачивает и вскоре пристает к ноздреватому боку утеса.
Моряки высаживаются на скалу. В составе маленького отряда — два офицера. Один из них старый знакомец Карцова — тот, что первым допрашивал его на линкоре, лейтенант Борхольм. Он командует отрядом.
Помогая друг другу, люди карабкаются на скалу.
— Смотрите, линкор в море! — восклицает один из матросов. Все оборачиваются. Огромный корабль медленно огибает скалу. Неделю он был в океане, сейчас возвращается на базу, эскортируемый двумя эсминцами. Со скалы отчетливо видна палуба линкора, надстройки, артиллерийские башни.
В свою очередь, на линкоре заметили высаженный с корвета десант. Десяток биноклей нацелен на коническую скалу. А на посту артиллерийских дальномерщиков припал к окулярам прибора лучший стереоско-пист корабля матрос Джабб. Он бледен, осунулся. Джабб только вчера выпущен из карцера, в котором провел двадцать суток.
В стеклах прибора возникла голова десантника. Пальцы Джабба вращают маховички наводки — и вот уже в окуляре красивое лицо лейтенанта Борхольма.
Сплюнув с досады, Джабб выпрямляется. Это по настоянию Борхольма списали с корабля капрала Динкера, пытавшегося вступиться за выловленного в воде человека. Он же, Борхольм, виновник того, что Джаббу, наказанному в дисциплинарном порядке, грозит еще и военный суд. Майор контрразведки склонен был ограничиться карцером, и если бы не Борхольм…
Медленно тянулись дни в заключении. Все это время Джабб перебирал в памяти события последних недель, снова и снова придирчиво оценивал поведение, каждое слово человека, которому помог избежать виселицы. И укреплялся в уверенности, что поступил правильно.
И еще одно обстоятельство не выходило из головы. То и дело перед глазами вставала картина побега человека в резиновом костюме и ластах…
Вот диверсант протискивается в иллюминатор. Лейтенант Борхольм бежит, чтобы схватить негодяя, по, споткнувшись, падает… Уж очень неловко грохнулся этот красавчик! Будто нарочно. И слишком медленно поднимался. Так медленно, что фашист успел улизнуть.
Линкор удаляется. Скала делается меньше. Она будто опускается в воду. А Джабб, задумчивый, мрачный, все глядит на нее, стоя у своего дальномера.
— Прохвост, — бормочет он, — какой же ты прохвост, Фред Борхольм!
Линкор скрылся из глаз.
Тогда Борхольм подает знак отряду. Моряки продолжают движение к вершине скалы.
Зачем высажены десантники?
Обследование конической скалы — одна из мер, выработанных командованием союзников, чтобы обезопасить базу от неожиданностей со стороны противника. Группы моряков регулярно осматривают все клочки суши, разбросанные по окружности в тридцать — сорок миль. На этой скале у самой вершины дожди и ветры разрушили часть породы. Образовалось подобие пещеры, перед которой нагромождение камней. Подходящее место для вражеского разведчика с радиостанцией, если бы немцы задумали высадить на скалу наблюдателя. Год назад на другом таком островке была обнаружена и ликвидирована группа фашистов с передатчиком…
Отряд у пещеры. Моряки берут автоматы наизготовку. Лейтенант Борхольм оттягивает затвор пистолета и досылает патрон в ствол.
Несколько минут ожидания — и Борхольм первым входит в пещеру. Два молодых матроса обмениваются взглядами: смелый человек этот лейтенант!
Когда улыбающийся Борхольм появляется у выхода из пещеры, его встречают одобрительным гулом.
— Отдыхайте, ребята, — говорит лейтенант. — Влезайте сюда, в тень, зажгите свои сигареты. А я взберусь еще на несколько ярдов.
Движением подбородка он показывает на голую вершину скалы, до которой отсюда рукой подать.
Разомлевшие от жары моряки не заставляют себя упрашивать. Вскоре семеро десантников исчезают в пещере. Восьмой — молодой матрос, один из тех, кого покорила смелость лейтенанта, — лезет за ним наверх.
Борхольм на вершине скалы.
Шорох за его спиной. Он оборачивается, видит карабкающегося по камням матроса.
Матрос смущенно улыбается:
— Я подумал: негоже оставлять командира… Простите, сэр!
Борхольм помогает ему вылезти на площадку, дружески похлопывает по плечу.
Они долго стоят рядышком, будто любуются океаном.
Позади моряков, в центре скальной площадки, торчат кустики вереска. Между кустами — щель, точнее, колодец размером с донышко от бочонка. Из этого-то колодца и выдвигает Вальтер свой перископ, когда ведет наблюдение.
Но к кустарнику Борхольм даже не подошел.
Ранним утром пассажирский самолет, сопровождаемый сильным эскортом истребителей, приближался к Берлину. Группа машин плыла на большой высоте, тщательно охраняемая всей системой ПВО Германии, которую, в свою очередь, сейчас не менее тщательно контролировала служба безопасности.
