— Господин Самель, — позвала я. Он вздрогнул и обернулся. Лицо великана стало вдруг пунцовым, и мужчина опустил взгляд, бормоча извинения. — Отдышка, — все-таки поправила я его, — начинается на букву «О».
— На «О» у меня было — отродье, — скромно ответил он.
— Вы еще не знаете, что у него на букву «Х», — услышала я веселый голос капитана Лоета. — Впрочем, вы даже не догадаетесь, что этот орган можно так назвать. Доброе утро, дамочка.
Я повернула голову и узрела самого говорившего. Капитан сидел на большой бочке, подтянув колено к груди. Его глаз сегодня скрывала повязка. На теле Лоета была надета лишь белая рубашка с распахнутым воротом, не смотря на прохладный ветер. Мужчина явно получал удовольствие от происходящего. Так как мне некуда было себя деть, я направилась к пирату.
— Самель, а как писать б…? — задал вопрос один из матросов, озадаченно глядя на кока.
— Завяжи свой грязный язык на узел, Кузнечик, — заорал на него великан. — Здесь дама!
— А что сразу Кузнечик?! — возмутился матрос. — Ты говоришь, я записываю.
— Да, что ты там можешь записать, выблевашь? — Кок страшно навис над ним. Он неожиданно замер и принюхался.
— Да, не жрал я твою колбасу! — заорал в ответ Кузнечик. — Даже не видел ее.
— Ты и с закрытыми глазами мог сожрать. Залил, небось, зенки? — не отставал Самель.
— Капитан! — матрос возмущенно посмотрел на Лоета.
— Самель, отвали, — лениво произнес тот, и кок вернулся на свое место.
— Ты их защищаешь, а колбасы нет. Чем я мадам накормлю? — пробубнил великан. — Худая вон какая, кожа, да кости. И в чем душа держится? Придурки, душа — это «Д»!
— Вы положительно влияете на Самеля, — отметил Лоет. — До вашего появления на «Д» у него было дерь…
— Не надо, прошу вас, — взмолилась я.
— И то правда, — кивнул капитан и одним гибким движением слез с бочки. — На сегодня достаточно. Самель, принеси завтрак в мою каюту.
— Так жрал же уже, — возмутился кок.
— Прошу прощения, мадам Литин, — сказал Лоет и направился к великану.
Я с интересом смотрела, как капитан положил руку на плечо Самелю, хотя смотрелось это больше, как повис на Самеле, что-то тихо и отрывисто говоря ему. Кок сник и послушно поплелся за своим капитаном, отпустившим его. А Кузнечик злорадно ухмыльнулся.
— Нарвался, гнилой ошметок дьяволова копыта.
Я болезненно поморщилась и самостоятельно ушла в каюту капитана. Ее расположение я прекрасно знала. Здесь и расположилась в ожидании господина Лоета. Явился капитан не менее, чем через четверть часа. Он был невозмутим, впрочем, как и за все то время, что я имела сомнительную честь знать его. Следом за капитаном шел кок. Он нес на подносе завтрак. Ухо Самеля было подозрительно красным и сильно оттопыривалось, а под глазом наливался синяк.
Капитан убрал со стола карту, и кок сноровисто накрыл его скатертью, умудрившись не уронить ни поднос, ни его содержимое. Затем расставил блюда, пробубнил:
— Приятного аппетита, мадам Литин. Приятного аппетита, капитан Лоет. Чай скоро будет подан, — и покинул каюту.
Моему возмущению не было предела. Я постаралась сдержать себя в руках. Расправила салфетку, накрыла ею колени и принялась за завтрак, холодно пожелав приятного аппетита капитану. Он кивнул ответ и открыл крышку со своего блюда. Я последовала его примеру и удивленно взглянула на овсянку.
— Каша? — спросила я об очевидном.
— А вы ожидали что-то другое? Здесь нет кухарки, которая будет готовить любимые блюда для вашего изнеженного желудка, — насмешливо ответил пират.
Я поджала губы, уговаривая себя не реагировать на нелюбезный тон этого мужчины. В конце концов, он в моей жизни явление временное. Овсянки я не ела с детства, но неожиданно она мне понравилась, и я с удовольствием поглощала простенькое творение кока. Но, когда отложила ложку и промокнула рот салфеткой, я подняла взгляд на капитана Лоета и нахмурилась. Он пристально смотрел на меня. Заметив мой взгляд, мужчина поставил локти на стол и опустил подбородок на переплетенные пальцы.
— Ну? — спросил он, и я недоуменно приподняла брови. — Говорите, — требовательно произнес мужчина.
— Что я должна вам сказать? — сухо поинтересовалась я.
— То, что вас угнетает, — усмехнулся пират. — Я же вижу, что вы недовольны. Овсянку съели с аппетитом, значит, не грубый завтрак вызвал ваше возмущение. Не люблю недоговоренностей, выскажитесь. Можете даже с бранью. Я, конечно, покраснею и, может быть, упаду в обморок, но выживу, обещаю.
Я повертела в руках салфетку и откинула ее на стол.
— Вы ударили Самеля, — с негодованием сказала я. — Он не сделал ничего такого, за что стоило бы его ударить.
— А я так и знал, — с удовлетворением произнес капитан Лоет и откинулся на спинку своего кресла, закидывая руки за голову. — Значит так, дамочка. Самель позволил себе оспорить мое указание, недопустимо. То, что говорю я, выполняется сразу, либо следует наказание за неисполнительность.
— Но он всего лишь…
— Нахамил, — закончил пират. — Знаете, мадам Адалаис…
— Мадам Литин, — холодно напомнила я.
— Плевать, — опять отмахнулся капитан, и я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от гнева. — Так вот, дамочка, с моими мальчишками иначе нельзя.
— О, да, они же ваши дети, — язвительно воскликнула я. — Порка — лучший способ воспитания детей, не правда ли?
— Моих, да, — невозмутимо кивнул Лоет. — Либо я заставлю их себя уважать и бояться, либо однажды окажусь со вспоротым брюхом. Или, сидя в лодке без весел и провианта, буду тоскливым взглядом провожать собственный бриг, скрывающийся за горизонтом. Это не пансион благовоспитанных девиц. Это братство, и мой кок, которого вы так жалеете, умеет виртуозно не только варить овсянку, но и выпускать кишки. Помните, где вы оказались. И, надеюсь, на этом наше непонимание будет окончено. Ну и последнее, — он фривольно подмигнул мне. — Наш договор, вы ведь помните его?
— Вот поэтому я и оставила свои мысли при себе, — ответила я. — Но вы вынудили меня высказать то, что мне не понравилось.
— Зато теперь мы все выяснили, — капитан Лоет приподнялся и ловко перехватил мою руку. Он склонился, коснулся ее губами, глядя мне в глаза, и произнес неожиданным завораживающим голосом. — Ведь так, Ада?
— Мадам Литин! — воскликнула я, отнимая руку и в смятении вновь комкая салфетку.
— У всех свои недостатки, — пожал плечами мерзавец и покинул каюту, весело ухмыляясь.
Чай я выпила исключительно из желания не обижать Самеля. Этот человек отчего-то нравился мне. И наказание, которое он понес, я по-прежнему считала несправедливым. Если у них принята подобная манера общения, то винить великана не в чем. Они хамят друг другу каждую минуту, что я слышу их разговоры. А подчиненных можно воспитывать иначе. Ведь мой папенька не истязает банковских служащих… Правда, и они не угрожают ему вспарыванием брюха… Немного подумав, я решила, что ставить под сомнения слова капитана Лоета слишком самонадеянно. И если бы не его железный кулак, в котором он держит свою команду, еще неизвестно, что стало бы со мной, как только мы отошли от берега. Впрочем, мы вышли из Маринеля всего сутки назад, и что ожидать от самого капитана, мне пока неизвестно.
