— Не знаю… не знаю… Тут какая-то провокация. Среди моих редких посетителей нет людей подозрительных, занимающихся такими делами…
— За это, — прервал старика на полуслове Ожогин, — по головке не погладят. Особенно сейчас… Значит, вы затрудняетесь ответить? — И Никита Родионович протянул руку к листовке, желая взять ее обратно.
— Она вам нужна? — спросил Вагнер и смутился.
— Мне — да, а вам, по-моему, не нужна, — ответил Ожогин и, сунув листок в карман, прошел в дом.
Несколько минут Вагнер сидел без движения, глядя в одну точку. На него нашло оцепенение, в глазах стоял туман.
Не заметив упавшую со скамьи газету, старик медленно поднялся, чувствуя слабость во всем теле, и неуверенно направился к дому.
Наблюдательный Алим сразу заметил перемену, происшедшую с Вагнером.
— Что случилось? — тревожно спросил он. Вагнер тяжело опустился на кухонную табуретку.
— Плохо, Алим, очень плохо… Нас с тобой ждут большие неприятности… — И он рассказал о происшедшем.
Ризаматов, чистивший картофель, отложил в сторону нож, вытер руки и прикрыл дверь в кухню.
Как могла листовка попасть в столовую? Ни он, ни Вагнер не заходили туда с листовками. Они проносили их по мере надобности в кухню и здесь передавали кому следует.
— Тут что-то не так, — сказал Алим. — Не обнаружили ли они дупло?
Вагнер нахмурил лоб и задумался:
— Не думаю… А впрочем, кто знает…
Вагнер и Алим просидели в кухне до поздней ночи, высказывая различные предположения и догадки. Настроение старика и юноши ухудшилось, когда квартиранты вышли из дома.
— Пошли докладывать, — заключил Вагнер.
— Сволочи! — со злобой сказал Алим и сжал кулаки. Остывший вареный картофель стоял на столе, но до него никто не дотрагивался. Об ужине забыли, каждую минуту ожидали ареста.
— В дупле у нас ничего нет? — спросил Вагнер.
— Пусто, — ответил Алим.
— Мы ничего не знаем, ничего не видели, никто к нам не ходит… Так и будем говорить. А наших надо предупредить на всякий случай… Ты завтра в поле не ходи.
Старик поднялся, прошел в спальню и лег. Однако уснуть он не смог и вздрагивал при каждом звуке и шорохе.
Алим вовсе не ложился спать, решив ждать прихода квартирантов.
В полночь раздались шаги в доме и сдержанный говор. Старик и Алим насторожились.
Возвратились квартиранты. Они прошли наверх, и в доме воцарилась прежняя тишина.
Только под утро Вагнер и Алим заснули, но сон не принес отдыха взвинченным нервам.
Вагнер терялся в догадках. Он не сомневался в том, что листовка уже находится в руках какого-нибудь Фохта и тот строит планы разоблачения и поимки как авторов, так и распространителей ее. Но почему никто не пришел? Надо обязательно предупредить остальных.
Спустя некоторое время Алим вышел на улицу и занялся необычным делом: вооружившись лопатой, он стал счищать траву, которая росла на тротуаре между каменными плитами.
Примерно через полчаса на улице показался человек. Поравнявшись с Алимом и услышав от него несколько слов, он прошел мимо дома, не заглянув к Вагнеру. Еще через полчаса Алим прервал работу и покинул улицу.
— Предупредил, — улыбнулся Грязнов, осторожно наблюдавший из окна мезонина за Алимом.
— Напугали мы их, Андрюша, — заметил Ожогин. — Я понимаю их состояние и убеждаюсь в том, что тут мы имеем дело с честными людьми. Надо поскорее все объяснить, а то напортим только.
…Ночью, возвратившись с занятий от Долингера, друзья не вошли в дом, а незаметно углубились в сад и сели на одну из дальних скамеек. Отсюда, из-за кустов сирени, хорошо была видна большая часть сада. В течение часа тишина ничем не нарушалась. Друзья уже хотели покинуть свой наблюдательный пункт, как вдруг явственно услышали шум. Кто-то спрыгнул с задней стены и затих. Прошло несколько минут. Раздались осторожные шаги. По тропинке, в трех метрах от друзей, прошел мужчина. Ожогин и Грязнов затаили дыхание. Незнакомец приблизился к яблоне, задержался около нее на несколько секунд и вернулся обратно. Друзья не увидели, а услышали, как он вскарабкался на стену и спрыгнул по ту сторону.
— В дупле опять что-то есть, — сказал шопотом Ожогин.
— Это мы сейчас узнаем, — ответил Андрей.
Оба вышли из укрытия и осторожно приблизились к яблоне. Нетерпеливый Андрей опустил руку в дупло:
— Ого! Опять листовки, и много…
— Тише, — предупредил Никита Родионович. — Вынимай.
Тугая пачка листовок была перетянута шпагатом. Ожогин вытащил из середины несколько штук, а остальные положил обратно. Едва он успел это сделать, как раздался скрип дверей. Друзья быстро укрылись за стволами деревьев. С крыльца дома спустился старик Вагнер и направился по дорожке. На полпути он остановился, постоял с полминуты, как бы что-то обдумывая, а потом подошел к яблоне. Вынув из дупла сверток, старик подержал его, громко вздохнул и водворил его обратно.
Вагнер не знал, как поступить. Он намеревался встретить человека и предупредить его, но опоздал. Как же быть? Вынуть листовки из дупла и отнести в дом — рискованно и неразумно; оставить здесь — тоже. Сжечь! Это, пожалуй, самое верное средство, самый лучший выход из положения. Взять сейчас их с собой в кухню, облить керосином и сжечь, чтобы даже следа не осталось. Но Вагнер заколебался. Он отлично знал, какой ценой оплачиваются эти маленькие листочки бумаги, сколько ночей, сил, здоровья отнимают они у патриотов, какой угрозе и опасности подвергаются товарищи, выпускающие их. Неужели то, что создано упорным, опасным трудом, что должно завтра, послезавтра широко разойтись по рукам, он, Вагнер, возьмет и уничтожит за несколько минут?
«Нет-нет! — прошептал старик. — Пусть лежат. Пусть будет, что будет…»
…Ночь эта была еще тревожнее, чем прошлая. Вагнер ждал обыска, но никто не появлялся. Не пришли и днем. Это еще больше обеспокоило старика. Вагнер опасался слежки, поэтому Алим постоянно дежурил у окна. Все товарищи, кроме Гуго Абиха, были предупреждены. Гуго был товарищем сына Вагнера — Отто. Тогда, при убийстве Отто, он чудом вырвался из лап гестапо: ему удалось скрыть свою принадлежность к компартии.
Гуго не взяли в армию из-за сильной близорукости, и он работал чертежником в лаборатории авиационной фирмы «Фокке-Вульф».
Но Гуго не появлялся. Неужели с ним что-нибудь стряслось?
Вагнер и Ризаматов не находили себе места, с минуты на минуту ожидая появления гестаповцев.
Ожогин и Грязнов умышленно избегали встреч с хозяином, но внимательно следили за ним. Сверток так и лежал в дупле, и им было ясно, что Вагнер, под угрозой провала, не берет его. Но кому-то он должен все же сдать листовки!
