— Будет неплохой ковер, — рассмеялся Шёневеттер, поставив ногу на мягкий живот барса. — Я подарю его тебе, Карл, когда ты бросишь своих потасканных девочек и женишься на хорошенькой кошечке.
— Благодарю, — Минцель вытащил нож. — Надо освежевать барса, пока он теплый.
— Сделай одолжение, Карл, — зевнув, проговорил Шёневеттер. — Спокойной ночи.
В палатке он с наслаждением вытянул ноги и сразу уснул.
Утром резко похолодало. Тучи закрыли горы. Посыпал крупный снег. Идти пришлось почти на ощупь.
Шёневеттер помнил, что перед входом в пещеру была небольшая площадка. Но тропа, наоборот, сужалась.
«Неужели я не найду пещеру? — подумал Шёневеттер. — Нет, я найду пакет, если даже придется потратить на это всю жизнь!..»
Мокрый снег засыпал камни, и ботинки все время скользили.
— Может, переждем непогоду? — предложил Минцель.
— Надо идти, Карл. В конце концов не могла же провалиться эта чертова дыра!
— Нам еще надо вернуться живыми...
— Поверь, я не могу ждать, когда чувствую, что пещера где-то рядом.
«Э-эй!..» — вдруг услышал Шёневеттер далекий крик. Через минуту крик повторился. Он звучал нечетко, был искажен туманом, но Шёневеттер понял, что так могут кричать только люди.
— Что за наваждение? — пробормотал он, оборачиваясь к Минцелю, сплошь залепленному снегом.
— Это, вероятно, идет караван. Если контрабандисты, то они нам не помешают, — проговорил Минцель.
— Но лучше с ними не встречаться совсем. — Шёневеттер пошел дальше.
Крик больше не повторялся. Снежный заряд прошел. Сквозь клочки туч проглянуло солнце. И тут Шёневеттер вышел на знакомую площадку. Он бросился к пещере.
— Она! Бог мой, ты слишком милосерден!
Камни никто не трогал. Они лежали так же, как и раньше. Шёневеттер ухватился за верхний камень, попытался сдвинуть его. «Дьявол, неужели этот олух Минцель опять отстал?»
Шёневеттер попробовал оттолкнуть камень ногами, спиной прижавшись к стене. Но и на этот раз у него ничего не вышло. Отчаявшись, он выбежал наружу — и обомлел: в полукилометре по тропе двигались двое.
Скользя вдоль скалы, Шёневеттер стал отступать. За поворотом он бросился бегом.
Минцель отдыхал на камне.
— Разрази тебя гром! Ты провалил все дело!
— Зачем ты кричишь, Франц?
— Я нашел пещеру, но не мог один справиться с камнями!
— Так идем же! Вместе мы как-нибудь справимся с ними.
— Навстречу идут какие-то люди.
Обгоревшее, рябое от коросты лицо Минцеля побледнело.
— Надо поворачивать назад!
— Нет, теперь я отсюда так просто не уйду, — Шёневеттер посмотрел на скалы, почти отвесные. — Давай крючья — и за мной!
Он решил подняться выше тропы и там переждать, когда неизвестные пройдут мимо. Забравшись вверх, он опять увидел людей. Их было двое — мужчина и женщина.
8. В ТРЕЩИНЕ
— Никто и не стрелял. Это тебе причудилось, — говорю Юрику утром.
Тот и сам сомневается:
— Очевидно, упал одинокий камень, хотя звук больше походил на выстрел.
Снежный заряд свалился в долину. Мы пошли дальше.
— Караван, несомненно, шел по тропе, по которой идут сейчас Стас и Лялька. А следы его надо искать в тех местах, где есть лавиносборы, — говорит Юрик.
— Какие?
— Видишь цирк? А там снег как воронка. Это и есть лавиносбор.
— Ну и что?
— Так вот, я могу почти точно утверждать — караван Джаигира попал в лавину. Искать его остатки надо под лавиносбором.
Мы пробираемся через ледяные торосы, осматриваем гроты и щели. Юрик развивает свою мысль дальше;
— Конечно же! Была весна. За зиму намело в горах много снега. На кручах повисли карнизы, перегрузились. Снег на тепле подтаял и обрушился вниз. А в это время по тропе шел караван...
— Но тропа узкая. Все погибнуть не могли!
— Пожалуй, ты прав. Какая же должна быть лавина, чтобы похоронить караван из сотен лошадей и верблюдов?
Мы выходим на ровный лед. Небо уже совсем очистилось от туч. Опять начинает припекать солнце. Надеваем очки, лица закрываем широкими бинтами. С кожи свисают лохмотья. Она так болит, что, кажется, солнечные лучи колют иголками. Постепенно начинаем раздеваться. Штурмовки и свитеры подкладываем под лямки рюкзака, чтобы не резало плечи. Реп-шнур обматываем вокруг пояса, под ногами плотный лед, можно и не идти в связке.
Иду, полузакрыв глаза. Снег поскрипывает под ногами, тепло. И вдруг теряю под ногами опору. Рюкзак швыряет меня в ледяную стенку. Больно ударяюсь лбом, и все темнеет в глазах...
Позднее я восстановил ощущение этого падения — и страх, и тупые удары тела, и треск рвущейся рубашки, и раны как удары ножа, — тогда казалось, что наступает смерть. Я не сломал ноги только потому, что трещина сузилась и меня клином вогнало в нее.
...Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я очнулся. Меня окружает темнота. Со всех сторон давит лед. Даже кости трещат. Пытаюсь пошевелить пальцами. Шевелятся. Но руку освободить не могу. Напрягая шею, смотрю вверх. Узенькая полоска света. Хочу крикнуть, но из горла вырывается только хрип. «Ну, вот и все, дружище», — теперь думаю о себе, как о другом человеке. Врагу не пожелал бы такой смерти. Ты в полной памяти, немного дышишь, но жизнь из тебя выдавливает страшное сжатие.
Я слышал от Юрика, что ледник постоянно движется. От резкого перехода жаркого дня к холодной ночи трещина то сжимается, то разжимается. Если сейчас день, значит, трещина расширилась. Ночью она сомкнется...
Знаю, Юрик делает сейчас отчаянные попытки спасти меня. На голову падают льдинки. Но спасти меня невозможно. Реп-шнур слишком короток, да и не могу я ухватиться за него. Руки у меня прижаты к бокам. Египетская мумия, вероятно, имела больший простор, чем я.
«Ш-а-а...» — доносится до меня сильно искаженный крик.
Юрик просит откликнуться. Но я не могу ответить ему. Грудную клетку как будто сжало обручами. «Ничего не выйдет, Юрик... Ах, как глупо получилось!.. Как глупо умирать вот так!..»
Попробую пошевелить ногой. Стоп! Одна шевелится. Я подгибаю ногу и упираюсь в лед триконями. В содранную на руках кожу врезаются острые кристаллы. От боли по щекам катятся слезы.
Постепенно начинаю замерзать. Значит, упал я недавно. Впрочем, это не так уж важно. Говорят, когда человек замерзает, его клонит в сон. Он засыпает навсегда. Но я не хочу спать, хотя зубы стучат и по телу бежит дрожь.
Снова упираюсь ногой в лед и, собравшись с духом, поднимаюсь чуть выше, вырываю тело из ледяных объятий. Теперь руки свободны и дышать легче. Подумаем, что нужно сделать, чтобы спастись?..
Сзади в рюкзаке — ледоруб. Надо достать, привязать к реп-шнуру, а то он может выскользнуть из рук. Держась на триконях, освобождаюсь от лямок, надеваю свитер и штурмовку, привязываю нейлоновую бечевку к рукоятке ледоруба. Делаю еще один рывок. Ледоруб теперь можно положить так, чтобы сесть на него и отдохнуть.
