ещё глоток, — мягко попросил кто-то, и рот заполнила неприятная, но животворящая влага.
Как же я глотать её буду? Я же забыла, как это делать. Или помню? Но глотать было уже нечего. Пересохшая слизистая впитала напиток, как губка.
— Из чего делают эту гадость? — прошипел кто-то рядом.
— Инк! Она заговорила. Агуня, ты где шлялась, пьянчужка бессовестная?! — голос уже не шептал, а орал мне в ухо.
Заговорила? Это я, что ли, про гадость спросила? То есть я не утратила навыка речи. Может, всё не так плохо?
Глубоко вздохнула, и ноздри защекотал аромат свежесваренного кофе. Провела ладонью по поверхности, на которой лежала. Плотный ворс ковра из гостиной в доме Инка, если не ошибаюсь. Щёку щекочет мех подушки. Что-то не помню такой. Может, купил, пока меня не было?
Я вздохнула ещё раз и с трудом приподняла веки.
Из полумрака на меня не мигая уставились две пары светящихся глаз. Жёлтые и тёмно-вишнёвые с алыми всполохами.
— Жуть какая! — ахнула я, крепко зажмурившись. Ухватив меховую подушку за плотную шерсть, я потянула её на себя, чтобы спрятать голову от чудовищ.
Подушка дернулась из рук и противно заорала:
— Мяяяяяяяяяяааауууууууу!
Сознание, напоследок вспомнив про пушного зверька из тундры, позорно ретировалось, оставив моё беспомощное тельце на съедение живым подушкам и монстрам с разноцветными глазами.
Для того, чтобы ступени под ногами не скрипели, ногу нужно ставить на внутренний край лестницы. Прижавшись щекой к тёплой стене, я аккуратно кралась из своей комнаты вниз. Туда, где слышались приглушённые голоса.
Почему я крадусь? Я же в доме Инка, где мне ничего не угрожает, спрашивала я себя в который раз. Сама себе в ответ недоумённо пожимала плечами и продолжала спуск, таясь.
Вообще-то я направлялась в купальню, локтём левой руки прижимая к боку свёрток с чистым бельём и сменной одеждой. По пути планировала посетить туалет, а на кухне выпить большую чашку воды.
Именно жажда вынудила меня проснуться. Немного полежала с закрытыми глазами, вспоминая удивительные приключения, пережитые во сне, и участников сновидения.
Даже Косрока приплела, посмеялась над ночными фантазиями подсознания. Вздохнула о Бродяге, которого не видела уже очень давно. Улыбнулась образу любимой подруги, тоска по которой трансформировалась в образ Разумного Древа из мира Лес. Хихикнула, что вновь заделалась крёстной.
Сцепив пальцы в замок, я сладко потянулась и открыла глаза. А потом и рот. Вытянутые руки были облачены в рукава форменной куртки мышиного цвета.
Дотронувшись до нагрудного кармана, нащупала небольшое уплотнение стазиса, в который завернула лист Бируни.
Это не сон! Я констатировала сей факт, спуская ноги на пол и слегка покачиваясь в гамаке. Но как же я вернулась в Радужный мир?
Напрасно мучительно напрягала память. После слов кота: «Пей до дна!» в воспоминаниях обнаружился провал.
Лестница закончилась, и я быстрой тенью скользнула в бытовое крыло дома.
Похоже, головой я всё же повредилась — от людей шарахаюсь и прячусь по тёмным углам. К такому неутешительному выводу я пришла, зачерпывая большой кружкой прохладную колодезную воду. Какое счастье, что она не из преобразователя, а натуральная.
Расслабившись в булькающей время от времени воде узкого бассейна, я вдруг поняла, почему боюсь встречи со своими друзьями. Мне стыдно.
Стыдно за внезапное исчезновение, стыдно за то, что вернулась в пьяном беспамятстве. Филипп подумал, что я сбежала. Оправдывайся теперь и доказывай, что «не виноватая я» и вляпалась не по своей воле, а похитили меня. Причины дурацкие — самой смешно. Смешно, но всё равно стыдно.
— …получилось, что в группе я самая старшая, но самая бестолковая. Демиурги своих чад ещё дома магии созидания учить начинают. Видели бы вы, что они творят! Я только ахала от удивления. Да ещё шарахалась от шариков огненных, которыми они швырялись. Юбку прожгли во многих местах. Пришлось переодеваться в форму, которую всем ученикам выдают. Из ткани специальной сшита — не горит, не промокает и удары задерживает. Должна признать, что в штанах намного удобнее заниматься на полигоне. Да и бегать за сорванцами, чтобы уши надрать, тоже.
Но демонят этих трудно поймать, и сладу никакого с ними нет. Наставники одёргивали на занятиях, ректор обещал отстранить от практики особо ретивых, воспитатели розгами грозили. Притихли на день, а потом за старое принялись. Им зазорно показалось, что я не демиургового рода, но учусь с ними на равных. Чуть до бунта дело не дошло. А я причина всему.
Вот тогда и появился Альфа. Велел выдать мне кристаллы с информацией и отправить на домашнее обучение. Три раза в оборот буду сдавать теоретические экзамены и лабораторные на полигонах, — Лавиньш выговаривала новые для себя слова старательно и чуточку горделиво. Она же теперь не малограмотная богинька мира на задворках Вселенной, а студентка школы демиургов. Пусть заочница, но доступ к знаниям постоянный.
Я стояла в тени узкого прохода, слушала рассказ и радовалась тому, что Лавиньш так скоро вернулась. Значит, я могу быть свободна от возложенных на меня обязанностей. Хотя я ничего особенного и не делала, а только наблюдала за жизнью на планете, но пусть уж она сама этим занимается. А я найду для себя занятие поинтереснее.
— Где моя врио? — вдруг спросила Лавиньш, и через мгновение я почувствовала лёгкое касание к сознанию. Инк.
«Ты долго ещё прятаться будешь?» — преодолев нелюбовь к ментальным посланиям, поинтересовался Страж.
«Иду», — выдохнула и сделала шаг в салон, понимая, что пришла моя очередь рассказывать о пережитых приключениях.
— Потом провал. Хотя нет… Было что-то ещё. Кто-то причитал и ругался, а две пары страшных глаз смотрели на меня из космической бездны — огненные и жёлтые. И ожившая меховая подушка, оравшая благим матом, — я взглядом обвела притихших слушателей и рассмеялась. — Вот такие ужастики снились мне по итогам путешествия на планету Лес.
Инк, Филипп и Лавиньш внимали молча, не задав ни единого вопроса и не сводя от меня глаз. Даже неловко было. Нашли сказительницу.
— Значит, у меня есть мать? — первой нарушив тишину, едва слышно спросила богиня. — Меня не бросили, как ненужную вещь, а потеряли случайно?
Слёзы плескались в глазах женщины, дыхание сбилось, пальцы комкали салфетку, лежащую на коленях. Бедняжка. Всю свою одинокую жизнь она считала, что её бросили. Таскала груз необоснованных комплексов и в результате навсегда привязалась к единственному человеку, который случайно разделил её одиночество, проявил интерес и расширил мир,
