— Думаю, что это было трудней, тем более новичку, — серьезно сказал Василий Лукьянович. И, обняв Геннадия, первым повел в комнаты.
В семье Карповых встречали гостей по-богатому. Стол уже был накрыт. На тарелках лежали тонко нарезанный окорок, копченая колбаса, селедка, пареная репа с собственных грядок и жареный гусь. Над всем этим, как маяки, искрились три бутылки вина.
Зою усадили рядом с капитаном. По другую сторону от нее, не дожидаясь приглашения, сел радист. Василий Лукьянович сел с боцманом, с которым он был давно хорошо знаком. Старший помощник устроился слева от них, за ним Геннадий. Рядом с ним уселась хозяйка, под стать мужу: невысокая, заметно поседевшая женщина. Она все время хлопотала около Геннадия, подкладывая ему в тарелку всего, что только было на столе.
Разлили вино. Василий Лукьянович поднялся и, поклонившись всем, сказал:
— Вам теперь долго тут придется по гостям ходить. Все спасенные вами обязательно позовут. А мы решили первыми перехватить. Зоя у нас одна, как бы нам жить без нее! Так выпьем за великое ваше старание, за морскую нашу дружбу!
Тихо зазвенели рюмки. Геннадий пригубил и поставил рюмку.
— Э-э, ты что ж, матрос?
— Спасибо, не пью.
— Степанида Максимовна, уговори ты его. Зоя, и ты, — настаивал Василий Лукьянович. — В нашем морском деле без этого нельзя.
— Если это и должно случиться, то пусть придет как можно позже, — сказал Геннадий. — Отец говорил, что начал выпивать тридцати пяти лет. Ну, а я лет до сорока потерплю.
Степанида Максимовна и не пыталась нажимать на него. Она только смотрела внимательными, еще совсем синими глазами.
Геннадии поймал на себе пристальный взгляд капитана.
«Наверно, думает, что я рисуюсь, — мысленно предположил Геннадий. — А мне действительно не хочется пить».
После второй рюмки все оживились. Словоохотливый радист вдруг стал громко рассказывать, как он услышал первые сигналы со шхуны и какая тревога началась на корабле. Как потом прервалась связь…
— Не надо об этом, — дрогнувшим голосом попросила Зоя.
Лицо у нее побледнело, стало некрасивым. Она провела рукой по глазам, будто хотела отделаться от надоевшей и тревожной картины.
Все притихли, но только ненадолго. Нельзя было морякам не говорить о море, о том, что в нем недавно случилось. Нельзя еще потому, что здесь рядом с бедой был подвиг, раскрылась душа смелых людей.
Нетерпеливый, возбужденный Василий Лукьянович так и сказал:
— Море смелыми людьми славно. О бедах все забывают. А славным делам нет забвения.
Он поворачивался то к капитану, то обращался к Ивану Демидовичу.
— Море — это наше матросское поле. Только велико оно, неоглядно. С одного края другой не увидишь. И смелых людей для него потребно бессчетно. Вот корабль взять. Десять отважных людей на нем — это мало. А два труса, помилуй бог, как много.
Потом начались воспоминания, рассказы о морских эпизодах, в которых хозяину приходилось участвовать вместе с Иваном Демидовичем. Вспомнил Василий Лукьянович и о походах Сергея Петровича, когда тот еще был капитаном шхуны «Ленсовет».
Геннадий с вниманием слушал эти задушевные рассказы старых моряков. И они теперь были понятны и близки ему. На душе было приятно, что он им тоже не чужой и они говорят ему это, как человеку понимающему, уже обдутому морскими ветрами, просоленному морской водой.
Пришло время расставаться. Хозяева проводили гостей до причалов.
По дороге Серов приотстал. Он осматривал порт. Все здесь теперь казалось ему очень привычным, будто он шел по знакомой улице.
С ним рядом оказалась Зоя.
— Вы когда уходите на зимовку? — спросила она.
— Да вот ждут парохода «Енисей». На нем грузы для Леногорска. Говорят, как заберем грузы, так и пойдем.
— А на будущий год придете?
Спросила тихо и остановилась. Глядела мимо него в морен, казалось, не ждала ответа.
— Хорошо приходить, когда тебя ждут…
— Вас здесь будут ждать, — сказала она еще тише и пошла, не дав ему больше ничего сказать.
III
Крупный океанский пароход «Енисей» пришел на следующее утро. Огромный, черный, он подымил и затих на рейде у Караульных Камней.
Портовые буксиры быстро подвели к нему широкий лихтер и тысячетонные баржи. Загремели лебедки, замелькали стрелы погрузочных механизмов.
На обратном пути буксир привез в порт матросов «Енисея». Они ехали на берег в широких фетровых шляпах и мягких синих плащах. Проходя вблизи «Полярного», енисейцы дружно приветствовали находившихся на палубе матросов теплохода.
— Хорошие ребята, — сказал Геннадий и в ответ замахал им обеими руками. — Соскучились, видно, в море.
— Это они нам за спасение шхуны «Заря», — ответил Сергей Алферов и выпрямился во весь свой высокий рост.
— Откуда они знают?
— Про это во всех северных морях теперь знают. От радистов, они же слышали весь переполох в эфире. И вдруг, весь преобразившись, попросил:
— Серов, поедем на берег.
— Зачем?
— Познакомимся с енисейцами. Они летом в Арктике, а зимой ходят по международным линиям. С ними поговорить — ума набраться; расскажут и про Кейптаун, и про Сан-Франциско, и про Буэнос-Айрес.
Узнать про далекие порты теперь захотелось и Геннадию. Но он только печально вздохнул.
— Мне через полчаса на вахту.
Сергей был полон нетерпения. Он говорил, а сам не сводил глаз с берега, на который уже сходили моряки-енисейцы.
— А кто у нас свободен сейчас?
— Поговори со штурвальными, — посоветовал Геннадий.
— Ладно, позову Антона.
Через несколько минут они с Антоном поднялись к капитану за разрешением съехать на берег. Алферов не скрыл перед капитаном своего желания встретиться и поговорить с моряками дальнего плавания.
Сидевший тут же старший помощник нахмурился.
— А надо ли? — спросил он и Алферова и капитана сразу. — Люди незнакомые. Втянут еще в какую-нибудь историю.
— Мы своих хорошо знаем, — успокоил его капитан. — Пусть едут.
Сергей и Антон повернулись уходить, позабыв поблагодарить капитана.
— А впрочем, подождите! — остановил он их. — Пусть с вами поедут все свободные от вахты.
Старший помощник чуть заметно пожал плечами. Капитан уловил этот жест.
— Нужно больше верить в людей, — сказал он, раскуривая погасшую во время разговора с матросами трубку. — Всегда рассчитывайте на лучшие качества в человеке. Что же касается наших ребят, такое общение им будет очень полезно. Их еще больше увлечет романтика моря.
А через день случилось неожиданное. На «Полярный» приехал капитан «Енисея» — высокий, полный мужчина лет пятидесяти. Он шел по палубе не спеша, редко, но широко шагая. Крупные руки у него были чуть отставлены в стороны и неподвижны, словно он боялся, что если двинет ими, то лопнет на лопатках туго облегающий грудь и плечи парадный китель. Широкое пухлое лицо капитана вежливо улыбалось, а прищуренные зеленоватые глаза в это время быстро и зорко осматривали палубу. И казалось, что от этого пристального взгляда не могло ничто укрыться.
