— Я же тебе сказал, что грязь не кислая, а вонючая. Вон и Борька скажет, — проговорил Федя.
— Не кислая, — подтвердил Боря.
— Не надо «Кислого»! Прошли мы его. Не надо! Все хорошо! Тра-та-та! Тра-та-та!.. — Паша пустился в бешеный пляс.
— Дедушка, что он? Я не понимаю… — растерялся Женя.
— Пусть попляшет. Пусть душеньку отведет. Кажется мне, Женя, что он «Описание» разгадал. Ух, ты, в пору и мне плясать!
— Тра-та-та… Тра-та-та!.. — выписывал Паша замысловатые коленца.
— Павлик!.. — тронула его Наташа.
Паша, часто дыша, остановился, а остроносенькое загорелое лицо его сияло счастьем.
— Сейчас расскажу, Женя. В «Описании» что написано? «Север… Кислый… Север». И потом сразу: «Запад… север… восток…» Поняли? «Запад, север, восток»?
— Нет… Повернуть на запад надо, а где повернуть?
— Здесь, у болота, и надо повернуть. Здесь, Женя! Смотри… — Паша торопливо рисовал на бумаге.
Действительно, на бумажке получилось интересно: путь шел все время вверх, прямо на север, потом делал полукруг налево, будто огибая что-то, затем снова продолжался в прежнем направлении.
— Видите, что получается? Зачем партизаны такой крюк указали?
— Что-то обходить надо…
— Понял, Паша, понял! — воскликнул Женя. — Болото обходить!
— Ну конечно, болото! Зачем зря такой круг делать? Поэтому дальше написано, — вдохновение распирало Пашу, — дальше написано: «Обх…..далеко м…..прямо». Это значит — «обходить далеко можно прямо». Так, дедушка?
— Так, так. Всё так! — радуясь не меньше ребят, ответил дедушка.
— Значит, мы идем правильно!
— Ура-а! Ура-а!.. — прокричали ребята.
— Не всё! Не всё! — кричал Паша. — Падь Золотая близко! Ничего непонятного больше нет. На севере встретим белую гору, и сразу за нею Золотая падь. Скоро придем!
— Ура-а! Качать Пашу! Качать!
— Хорошо, Паша, хорошо! — нагнувшись к мальчику и щекоча его усами, сказал дедушка. — Прямо сказать, ты из героев герой. Поставим ему пять с плюсом по штурманскому делу, а? И приказ все сообща про него напишем.
— А что его писать… — вскочил Паша. — Лучше давай-ка мне, Борька, мяса, да побольше. Сейчас я полсекача съем. Эх! Вот это план придумал, без подвоха, Борька!
Все весело рассмеялись. Боря подозрительно взглянул на штурмана.
Ребята весело пошли к болоту. Таких широких падей еще не встречалось. Шириной она была не менее десяти километров.
Падь имела необычный вид. На закрайках ее стояли сухие, с уродливо торчащими, безжизненными сучьями лиственницы, почти наполовину засосанные трясиной. Все деревья, росшие вблизи, были уродливы: малорослы, кривы, однобоки. Когда-то рос в этой пади лес, но трясина поглотила его целиком. Только кое-где над травой торчали одинокие сухие вершинки. До леса, чернеющего на противоположной стороне пади, глазу не на чем было остановиться. Всюду — светло-зеленая трава, особенно яркая, какая бывает только на болоте, без единого цветочка и пятнышка. Тяжелый, неподвижный воздух был пропитан затхлыми, гнилостными испарениями.
— Что, герои, за совещание? — спросил дедушка, подходя к оживленно разговаривающим ребятам.
— Мы, дедушка, советуемся, — ответил Женя. — Обходить далеко, а если прямо через болото — будет километров десять. В «Описании» ведь написано: «можно прямо». Давайте пойдем прямо?
— Гм… Напрямки, значит? А что разведчик думает? Ты, Федя, говорил, что прямо не пройти.
— Я говорил, а сейчас рассудил и передумал. Где трава растет, там вода и трясина, но неглубоко, всего до колен. Где травы нет и земля черная, там глубоко. Но такие ямы обойти можно.
Дедушка задумался.
— Ну что ж! — Он довольно пожевал губами. — Тяжелая дорога чаще самой верной и бывает. Но, не подумав, бросаться тоже нельзя. Все ли ты, Женя, как начальник экспедиции предусмотрел? Данные разведки учел?
— Всё, дедушка, учли.
— А ну давай, товарищ разведчик, выкладывай!
— Я еще вот что думаю, — сказал Федя: — на середине болота, наверное, воды больше, но тоже только чуть выше колен. Я потому так думаю, что лето только началось и болото еще растаять не успело. А партизаны болото обходили, потому что шли осенью. Осенью и к Коноваловскому озеру близко не подойти — трясина. Зато весной, когда карасей ловим, то на берегу стоим, и ничего. Весной лед под трясиной еще не растаял. Пройдем! Вот если бы мы осенью шли, как партизаны, я бы не посоветовал прямо, обязательно в обход.
— Очень хорошо! Лучше бы и я, будь разведчиком, не мог сказать, — похвалил дедушка. — А как повара? Чем кормить будете? Дров-то в болоте нет.
— Придумали… Покормим, — сказал Боря. — Алик, расскажи ты.
— Всё, дедушка, обсудили, — выступил Алик. — Горячая пища будет. Надо каждому взять по две палки. С ними по болоту легче идти — упираться, а на привале из них дров нарубим. Палки лучше лиственничные: в них жару больше.
— Молодцы! Еще один вопрос. Положено нам через час отдыхать. А сесть-то в болоте не на что. Как будем делать?
— И об этом говорили, — сказал Женя, — Часто можно и не отдыхать, а кто сильнее устанет, помогать будем. Если уж очень устанем, сделаем так: широкую плашку надо взять и две палки с сучками. Плашки положить на трясину, на нее сучки поставить, а между сучками — третью палку. И получится скамейка. Как таганок…
— Раз великие партизаны дядя Сережа и дядя Вася написали, что «можно прямо», значит, можно! — вмешался Паша. — Они зря не напишут, это такие люди…
— «Великие…» — поморщился дедушка. — Сказать тебе правду, ты мне сегодня уже четыре раза настроение испортил. Тарахтишь и тарахтишь!.. Давай, брат, учись говорить просто.
Дедушка, должно быть, много глотнул из трубки дыму и сплюнул.
— Гм… Что же делать? Все до одного решили идти прямо? — спросил он.
— Все! Быстрее до Золотой дойдем.
— Добре, — согласился дедушка. — Прямо, так прямо! Трудно будет, а плохо не будет…
Ребята вырубили палки. Густо смазали салом вепря бродни, чтобы не промокали. Пришлось облегчить Савраску и каждому положить в рюкзак дополнительный груз. Наташа долго колебалась, что делать с пустой клеткой. Потом спрятала под приметный кустик. Пойдут обратно и возьмут.
Бодрые, веселые оттого, что они на верном пути, ребята зашагали по болоту. Трудности начались сразу. Ноги погружались в мягкую, зыбкую почву почти до колен. Ржавая вода, пузырясь и булькая, выступала после каждого шага.
— Здесь-то не ступала нога человека! — радовался Паша. — Даже дядя Сережа и дядя Вася не проходили. Тут, Женя, смотреть надо: может, где-нибудь мамонт увяз. Вот бы скелет найти!
Скелет мамонта не обнаруживался. Зато оказалось много утиных гнезд. Кряковые утки вылетали из-под ног и, притворяясь ранеными, сразу падали в траву, отчаянно крякая и как бы бессильно хлопая крыльями. В травяных гнездах, сделанных на едва заметных возвышениях, ребята находили от восьми до двенадцати зеленоватых, крупнее куриных, яиц.
