Он покорно кивнул, похоже, совершенно очарованный ее улыбой и мягким голосом.
Неожиданно для себя Тан подумал, что, может, Бик не так уж и не прав? Было бы неплохо иметь право повелевать другими. И приказать Энке никогда больше не подходить к Лане…
— Ты уж извини, но я обязательно должна с ним побеседовать. Это его работа, да и мне интервью не помешает… Слушай, давай встретимся позже, ну, когда здесь все закончится. А то мне еще кое с ем надо пообщаться. Давай?
— Ладно, буду ждать тебя у выхода.
— Тогда до встречи, Танчик! — И она упорхнула. Быстро, как птица, — раз, и нет!
«И зачем ей нужен этот дурак Энке, — ворчал про себя Тан, — подумаешь, статью какую-то накарябает! Как будто кто-то и так не знает про Лану и ее выставки! Я-то вот намного полезней — любой механизм у нее на кухне за минуту починю, если вдруг сломается… А что умеет этот репортеришка?.. А впрочем, Бог с ним, ладно. Наверное, даже хорошо, что так получилось, после выставки будет больше времени поговорить, и никто нам не помешает». Настроение Тана поднялось, и он решил еще раз внимательно изучить все новые блюда выставки.
«Танчик», — думал он, бодро протискиваясь к экспозиции. Кроме Ланы, никто и никогда не называл его так. И откуда только она это взяла? Тан представил себе, как его все вокруг называют Танчиком, скривился. Фу-у! Нет, тут все дело исключительно в Лане. Только от нее это может звучать приятно.
* * *
— Аномальное поведение чего? Там же ничего нет!
— Это не совсем, так, господин президент. Материальных объектов — да, действительно нет, но есть нечто другое. Научные определения этих явлений…
— Не надо научных определений, — перебил говорящего советник президента по науке, — с ними мы просидим до утра. Пожалуйста, давайте короче, только самую суть.
— Хорошо, попробую. Итак… — Академик собрался с мыслями. — Суть в том, что все материальные объекты физического пространства-времени обязательно имеют свои… ну что ли… отражения в подпространстве, да. Это похоже на силовые линии с узлами напряженностей… Такая, с позволения сказать, сетка-карта всего, что есть в трехмерном космосе, причем с учетом течения времени, именно по этой сетке мы и ориентируемся в подпространстве. — Он вопросительно взглянул на советника.
— Продолжайте, — ответил за него президент.
— За все время полетов с использованием гиперпрыжков мы только один раз столкнулись с тем, что корабль вышел в физический космос не в точке ожидания. Смещения по времени не было, и трехмерном пространстве оно оказалось совсем небольшим, но тем не менее такое имело место. К сожалению, точно определить, что его вызвало, тогда не удалось, и и конце концом за причину приняли неточную работу аппаратуры. Хоти теоретически, и с гораздо большей вероятностью, это мог быть сдвиг «силовой линии». И что особое мнение вашего покорного слуги отражено в заключении по этому делу.
— Почему же не приняли меры? — обратился президент к советнику.
— Явление больше не повторялось, и никаких реальных подтверждений вашему, — советник бросил недобрый взгляд на академика, — особому мнению не было. Видимо, явление относится к очень редким природным аномалиям. И пока просто не было возможности изу…
— Что ж, теперь такая возможность у вас появилась, — перебил его президент.
— Совершенно верно, господин президент, — тут же встрял академик, — в сообщении, переданном с Надежды, содержится полный пакет записей бортового компьютера! Они сейчас изучаются. Судя по всему, если «линия» уходит в сторону, то возникает смещение в пространстве, а если сжимается или растягивается — во времени. Вот в такую, большей частью именно временную, аномалию как раз и попал направлявшийся к Надежде корабль.
— То есть вы считаете, что все это проделки не людей, а подпространства. Силовая линия сжалась и закинула корабль не в то время, так?
— Да, господин президент. Только не сжалась, а растянулась. Поэтому корабль оказался в прошлом, когда на Надежде еще нет никакого поселения, а гиперпрыжки и гиперсвязь люди пока не изобрели. Кроме того, аномалия сместила корабль и в пространстве тоже. Он вышел слишком близко к Надежде, в ее атмосфере. Аварийная посадка была очень жесткой. Корабль почти рухнул на планету! Он получил такие повреждения, что уже не смог покинуть Надежду.
— Хорошо. Допустим, все так, как вы говорите. Тогда у меня вопрос: что помешает той же силовой линии искривиться снова? Я сейчас говорю о транспорте, который мы планируем в ближайшее время отправить на Надежду. Сможем ли мы защитить его от аномалии?
— Весь наш опыт гиперпрыжков показывает, что такие аномалии крайне редки…
— И тем не менее! — перебил академика президент.
— Мы уже начали разработку методов защиты.
— Форсируйте процесс, используя все доступные средства. Транспорт на «Надежду» должен быть отправлен как запланировано.
— Да, господин президент.
* * *
— Здесь так уютно, — сказала Лана, — давай посидим немного, посмотрим на воду?
— Давай.
Тан опустился на пружинящую подушку корней в центре небольшой полянки, окруженной Воздушными деревьями. За спиной и по бокам ветви переплетались в замысловатые узоры, а их длинные тонкие концы с узкими полосками листьев смыкались над головой легкой невесомой кисеей. Впереди ярко блестело озеро, отражая низкие лучи заходящего Солнца. Лана задержалась у воды, высматривая что-то в прибрежной траве. Тан залюбовался ее ладной фигуркой, точными, плавными движениями.
— О! — Лана сорвала цветок и ловко пристроила его у себя на груди. Потом не спеша подошла к Тану и встала напротив — он не сводил с Ланы глаз, завороженно наблюдая за ее походкой. — Ну, как? Красиво? — Она склонила голову, разглядывая большой белый цветок с тонкими малиновыми усиками между лепестками.
— Очень! — ответил Тан и подумал, что если Бог создал всех жителей Поселения по своему подобию, то Лана — несомненно, самый прекрасный из его образов.
— Мне тоже нравится. — Лана нежно погладила цветок и присела рядом с Таном.
Некоторое время они молча смотрели, как полыхающий шар Солнца опускается все ниже к золотой поверхности воды. Когда он коснулся озера, Лана сказала:
— Кажется, что Солнце не заходит за горизонт, а растворяется в воде… Восхитительно! Я всегда охочусь за такими иллюзиями, они дают мне замыслы для новых произведений… но в то же время… знаешь, появляется,, такое горькое чувство, что, как бы я ни старалась, мои работы будут лишь жалким и блеклым подобием этого природного великолепия.
— У тебя прекрасные работы! — с жаром возразил Тан. — Ни один из жителей Поселения не сможет создать блюда лучше, чем твои!
