Двадцать второго июня на карте появилось нечто весьма интригующее. Запись гласила: «9.55.4506 фатомов. Приняты радиосигналы».
В то утро люди не успели еще сняться с лагеря, когда радист Уокера принял сигнал. Все ждали, а радист выложил еще несколько сенсоров и терпеливо отлавливал длинноволновые сигналы. Чтобы полностью принять сообщение, которое потом, воспроизведенное на нормальной скорости, оказалось продолжительностью всего сорок пять секунд, потребовалось четыре часа.
К всеобщему разочарованию, сообщение было не для экспедиции. По счастью, одна из женщин-ученых хорошо владела пекинским диалектом. Это оказался сигнал бедствия, посланный китайской подводной лодкой. «Представьте себе, — сказала женщина, — это сообщение послали девять лет назад».
Потом начались еще более странные вещи. «25 июня, — записала Али, — 18.40, глубина 4618 фатомов, новые радиосигналы».
На этот раз они получили сообщение, которое могло быть послано только ими самими. Оно было зашифровано их уникальным кодом. Когда его расшифровали, выяснилось, что это сигнал бедствия. «Прошу помощи… говорит Уэйн Гитнер… поги… остался один… помощ…» Самым зловещим было то, что сообщение оказалось датировано шестью месяцами позднее.
Гитнер вышел вперед и сказал, что голос его. Тип он был серьезный и возмущенно потребовал объяснений. Какой-то любитель научной фантастики предположил, что геомагнитные сдвиги могут вызвать искривление времени и сообщение можно считать пророчеством. Гитнер обозвал это чушью и заявил, что, даже если время искривляется, все равно оно движется только в одном направлении.
— Ага, — сказал любитель, — вот только в каком? А если по окружности?
Так или иначе, все согласились, что к событию нужно отнестись как к хорошей истории с привидениями. На карте Али в тот день появилась малютка-привидение Каспер и запись: «Голос призрака».
Али зарисовала и первые настоящие формы глубинной жизни. Два планетолога углядели их в трещине скалы и бегом вернулись в лагерь с добычей. На вид — пушинки не больше половины дюйма в диаметре. Подповерхностные литоавтотропные микробиологические экосистемы, или, сокращенно, ПЛМЭ. Камнееды.
— Ну и что? — спросил Шоут.
Обнаружение бактерий, питающихся базальтом, опровергало мысль о необходимости солнечного света. Значит, местные экосистемы — самоподдерживающиеся. Субтерра может себя сама прокормить.
Двадцать девятого июля экспедиция нашла окаменевшего воина. Это был человек, живший, вероятно, в шестнадцатом веке. Его тело превратилось в известняк. Доспехи оставались целыми. Наверное, гадали ученые, он попал сюда из Перу. Какой-нибудь Кортес или Дон Кихот забрел сюда, в вечную тьму, во имя Церкви, золота или ради славы. Те, у кого были фотоаппараты и видеокамеры, запечатлели заблудившегося рыцаря. Один из геологов попытался отломить кусочек каменной корки, покрывающей тело, но отломалась целая нога. Этот невольный акт вандализма был пустяком по сравнению с последствиями трехчасового присутствия людей. Из-за выдыхаемых ими биохимических соединений на стенах стал расти светло-зеленый мох. Люди не могли оторвать глаз. Растительная форма, порожденная их дыханием, быстро заселила стены и покрыла тело конкистадора. И пока они там стояли, она заволокла весь грот. Тогда они побежали, словно хотели убежать от себя. Али вспомнила про Айка и подумала — не увидел ли он свое отражение в этом заблудившемся рыцаре.
Происшествие в провинции Гуандун
Народная Республика Китай
Уже темнело, а этого так называемого города чудес не было ни на каких картах.
Холли-Энн мечтала, чтобы мистер Ли ехал побыстрее. Агент по усыновлению оказался неважным водителем, впрочем, и агентом тоже. Восемь городов, пятнадцать сиротских приютов, двадцать две тысячи долларов — а ребенка все еще нет.
Ее муж, Уэйд, сидел, уткнувшись носом в окно. Последние десять дней они бороздили южные провинции, попадали в наводнения, страдали от болезней, убегали от эпидемий и почти голодали. Терпение у него лопнуло.
Везде то же самое, вот странно. Куда бы они ни приехали, в приютах не было детей. Повсюду им попадались только изможденные гидроцефалы, инвалиды, дети с врожденными уродствами — на грани смерти. Кроме них — необъяснимо! — детей в Китае не было.
Такого никто не ожидал. Агентство по усыновлению трубило, что в Китае видимо-невидимо подкидышей. Женского пола, сотни тысяч; крошечные девочки, первенцы, от которых избавляются семьи, желающие не девочку, а мальчика. Холли-Энн читала, что девочек-сирот продают в прислуги или в качестве будущих невест в семьи, где подрастают сыновья. «Пока не приехали мы», — подумала Холли-Энн. Словно явился какой-то Крысолов и увел всех детей. И не только сирот. Всех. Остались лишь следы — игрушки, воздушные змеи, дощечки для рисования. Но детей младше десяти лет на улицах не было.
— Куда же девались дети? — все время спрашивала Холли-Энн.
Уэйд тут же подбросил гипотезу:
— Они решили, что мы воруем детей, и прячут их.
Исходя из этого предположения и родился план партизанского набега. Удивительно, что Ли согласился. Они явятся в приют где-нибудь в глуши без всякого предупреждения.
Опускалась ночь. Ли вел машину по глухим улицам. Холли-Энн, конечно, не ожидала увидеть дождевые леса с пандами и монастыри, где изучают кун-фу, но окружающее напоминало чертеж какого-то сумасшедшего — сплошные объезды, тупики, провода, ржавая арматура, строительные леса из бамбука.
Наверное, Южный Китай — самое отвратительное место на земле. Холмы здесь срывают, чтобы засыпать озера под рисовые поля. Реки перекрывают плотинами. Странные люди — выровняли землю, а теперь еще рвутся в небо. Все равно что украсть солнце, чтобы освещать землю ночью.
По ветровому стеклу зачмокал кислотный дождь. Желтые мутные капли, похожие на плевки. В этих местах все горы изрезаны глубокими угольными шахтами, все топят углем. В воздухе висел дым.
Асфальт сменился грязью. Солнце село. Час ведьм. Холли-Энн уже видела такое. Милиционеры в зеленой форме куда-то исчезли. Из каждой двери, каждого окна, каждой ниши узкой улочки провожали глазами «белых дьяволов».
Темнота сгущалась. Ли затормозил: видимо, заблудился. Он опустил стекло, жестом подозвал какого-то мужчину, угостил сигаретой. С минуту они говорили, потом мужчина взял велосипед, а Ли тронул машину. Велосипедист держался рядом. Время от времени он что-то говорил, и Ли сворачивал на другую улицу. Через открытое окно на заднее сиденье попадали капли дождя.
