Пока директор Ларетта продолжал расписывать комплекс, Эспиноса понял, что не имеет права разрываться. Он солдат и поэтому хочет, чтобы Америка прислала свои лучшие силы. Он хочет не просто прогнать их. Унизить. Чтобы лед покраснел от их крови.
– Скажите, Луис, – перебил он директора, чтобы остановить его бесконечный рассказ, – наши гости прибыли?
– Вы имеете в виду иностранных ученых с других баз? Да, они в ремонтном цеху под охраной моих скромных сил безопасности.
– Нет, наших друзей из Китая.
– А. Да. Они прибыли вчера со своим оборудованием. Я выделил им катер. Они подготовили его. Действительно где-то в этих водах затонул старый китайский корабль?
– Если это так, – ответил Эспиноса, – можно вообще забыть об ответных действиях. Наши претензии на полуостров подкрепит история. Я бы хотел встретиться с ними.
– Конечно.
Он направил снегоход прочь от вала, окружавшего базу, вниз по дороге, проторенной на льду. Когда они оказались внутри собственно производства, Эспиносу поразил уровень деятельности. Люди в арктической одежде работали в зданиях диковинной формы, мимо ездили бесчисленные снегоходы, многие из них везли сани, как он решил, с оборудованием для бурения. Там, где ветер сдул природный снег, Эспиноса видел плиты композитных материалов, похожие на лед, пригнанные друг к другу так же, как бревна мостов в джунглях. Они с легкостью могли выдержать тяжело груженую машину.
У причала, способного вместить «Адмирала Брауна», были пришвартованы несколько рабочих катеров. Примерно сорок футов длиной, со стальным корпусом, с большим открытым пространством на корме и массивной рубкой на носу. Они были выкрашены белой краской, хотя палуба в грузовых пространствах была ободрана перевозимыми материалами до голого дерева. Такие рабочие суда вездесущи – они есть во всех районах шельфовой добычи нефти.
Ларетта остановился у одного из таких кораблей. Люди, закутанные от холода, работали над торпедообразным приспособлением, закрепленным в люльке на корме под А-образным краном. Когда трое подошли, никто не оторвался от работы. Когда гости ступили на палубу, корабль слегка накренился под их тяжестью, и один из людей наконец поднял голову. Отделился от остальных и подошел.
– Сеньор Ларетта, чему обязаны удовольствием?..
Человек был закутан с головы до ног, его голос приглушало множество шарфов. По-английски он говорил с акцентом.
– Фон, это майор Эспиноса, командир дополнительных сил безопасности. Майор, это Ли Фон. Он глава техников, посланных на поиски «Молчаливых вод».
Они пожали друг другу руки в таких толстых перчатках, что казалось, будто пожимаешь скомканное полотенце.
– Это сонарная установка? – спросил Эспиноса.
– Звуковой локатор бокового обзора, – ответил Фон. – Мы потащим ее за кораблем и получим профиль дна шириной в сто метров.
– Вы примерно представляете, где находится затонувший корабль, верно?
– Как я понял, благодарить за это нужно вас.
Эспиноса не знал, нравится ли ему, что китайцу известно о его подвигах, но потом понял – отец хвастал его достижениями перед своими новыми союзниками, и чувство гордости вытеснило тревогу.
– Нам повезло, – сказал он.
– Будем надеяться, что удача нам не изменит. Затонувшие корабли – странная штука. Иногда есть и координаты по джи-пи-эс, и данные «Лоран»[45], и свидетели, и все равно невозможно ничего найти. А бывает, нахожу корабль сразу, с первого прохода, не имея никакой информации, кроме той, что он затонул где-то в этом районе.
– Холод влияет на ваше оборудование?
– Это другой фактор. Я никогда не вел поиски в таких водах. Мы не узнаем, хорошо ли работает сонар, пока не выйдем на воду и не опробуем прибор в заливе. Мы надеялись успеть сегодня, но свет уходит, так что, вероятно, завтра.
– Судя по тому, что я знаю о ситуации, времени у нас достаточно, – сказал Эспиноса. – Американцы все еще не пришли в себя после нашего заявления и слишком боятся ответных мер вашей страны, чтобы решиться на контрудар.
– Судьба благоприятствует смелым, – сказал Фон.
– Эти слова приписывают Виргилию, – заметил Луис Ларетта. – Есть такое латинское выражение – audentes fortuna juvat. Есть и другое, принадлежащее Юлию Цезарю, но оно тоже подходит – jacta alea est. Это он сказал во время похода на Рим, когда пересек реку Рубикон.
Ко всеобщему удивлению, перевод дал Рауль Хименес:
– Жребий брошен.
На самых южных широтах нет массивов суши, способных разорвать цикл ветров, и они огибают земной шар, наматывают бесконечные витки. Широты южнее сороковой назвали Ревущими Сороковыми. Потом идут Яростные Пятидесятые широты и Кричащие Шестидесятые. Постоянный ветер, дующий со скоростью восемьдесят миль в час, не редкость, а порывы, когда его скорость достигает ста миль в час, – повседневность. Это оказывает сильнейшее воздействие на море. Волны вздымаются до сорока-пятидесяти футов, огромные катящиеся водные валы сметают все на своем пути. Когда поднимается ветер, даже огромные айсберги, откалывающиеся от материковых ледников, не в силах противостоять океану. Только сверхайсберги размером с город или даже с небольшую страну не поддаются ему.
В этот-то ад и вел свой корабль с экипажем Хуан Кабрильо. Все, что можно привязать, было привязано, всякая деятельность, кроме жизненно необходимой, прекращена. Хотя корабль шел на юг всего неделю, погода в начале пути казалась штилем в сравнении с ненастьем, обрушивающимся на них сейчас.
Любой другой корабль повернул бы назад или столкнулся с опасностью быть разбитым волнами. Но Хуан оснастил свой любимый «Орегон» столькими техническими новинками, что опасность ему не грозила. Корпус выдерживал напряжение, а на палубе и надстройках не было ни единой щели, проникнув в которую ветер мог бы срывать стальные листы. Шлюпбалки, удерживающие две шлюпки, выдержали бы даже ураган пятой категории. Однако сейчас на корабле была только одна шлюпка. Вторая дрейфовала с установленным на борту акустическим маяком, так что ее всегда можно подобрать.
Но была и реальная опасность. Не океана – китайская быстроходная ударная подводная лодка. Она рыскала где-то между оконечностью Южной Америки и Антарктическим полуостровом. Это труднопроходимый участок вроде Фареро-Исландского рубежа[46], который НАТО использовала в разгар холодной войны для сдерживания русских подводных лодок. Разместив, как рыбаки, свои подлодки между Гренландией, Исландией и Великобританией, страны НАТО ждали, пока к ним подойдет добыча.
Хуан проложил курс к Антарктиде так, чтобы оставаться у побережья Южной Америки, словно «Орегон» направлялся к проливу Дрейка, огибающему мыс Горн, а потом прямо на юг в море Беллинсгаузена – область, по заявлениям Аргентины и Китая, теперь запретную для судоходства.
