Лиза тяжело вздохнула и закрыла файлы. «Кирос» на поверку оказался пустым вариантом.
– Невероятно! – вдруг услышала она взволнованный голос Антона.
– Что-то нашел? – Лиза с надеждой обернулась к этнографу.
– Смотри, – прошептал Антон, повернув свой монитор к девушке: на экране высветилась небольшая заметка, сопровождаемая фотографией. Парень принялся быстро переводить текст: – «Вчера в палату интенсивной терапии при детском отделении университетской больницы поступили первые пациенты. Палата оборудована по последнему слову науки, что удалось сделать благодаря поддержке попечительского совета. «Раньше мы размещали тяжело больных малышей в общей палате с взрослыми, – говорит старшая медицинская сестра детского отделения София Димитриди. – Что, согласитесь, неудобно, лечение детей требует особого подхода, а иногда и использования специфической медицинской техники. Я благодарна попечителям, они вняли нашим мольбам и решили проблему».
– Что здесь невероятного? – удивленно вскинула брови Лиза. – Попечительский совет выделил средства.
– Сейчас-сейчас, – Антон установил курсор на фотографию и стал торопливо объяснять: – Из чистого любопытства я хотел посмотреть оборудование, которым тогда пользовались медики. И случайно захватил…
Редакционный фотограф запечатлел палату сквозь стекло: компьютерные дисплеи у стены, несколько стоящих в ряд детских кроваток, на которых в перекрестии трубок и капельниц угадывались фигурки маленьких пациентов. Антон взмахом руки увеличил край одной из кроватей: ту точку, где висела медицинская карта пациента. От подобных манипуляций изображение потеряло четкость, помутнело и расплылось, но буквы рассмотреть было возможно: «Arina Golovina».
– Арина Головина! – вслух прочитал Антон. И видя, что Лиза продолжает непонимающе на него смотреть, прохрипел: – Головин – фамилия деда Максима.
– То есть Головина, – догадалась, наконец, Лиза, – девичья фамилия твоей мамы? И ты считаешь, что крошечная пациентка палаты интенсивной терапии твоя…
– Невероятно, – опять повторил Антон и, закинув руки за голову, откинулся в кресле, уставившись в потолок. – Значит, сестра?..
Лиза провела пальцем по буквам на экране. Неужели им и вправду повезло: 25 лет назад в больницу попала девочка с «подходящей» русской фамилией и «подходящего» возраста? Но с другой стороны, это может оказаться чистейшим совпадением: мало ли туристов из России брали и берут с собой в поездки детей, почему бы тем по пути не захворать и не попасть в больницу?
– Что? – очнулась Лиза, запоздало прореагировав на последнюю реплику Антона.
– Я думал, брат, – продолжал осмысливать ситуацию Антон. – А тут – сестра. – Парень вновь придвинул кресло к столу: – Что предпримем теперь?
– Наверняка в библиотеке, – моментально сообразила Лиза, – вместе со всеми городскими документами хранится архив университетской больницы. – Антон, следуя указаниям подруги, свернул «окно» с фотографией и вновь переместился на главную страницу. – Вряд ли мы найдем карты с историями болезней, они остаются в рамках медицинской тайны, но списки поступивших в больницу в разные годы пациентов доступны.
Антон отыскал в перечне файлов подборку материалов университетской больницы. Лиза была права – фамилии пациентов выстраивались в таблицах с пятью графами: возраст больного, когда человек поступил, с каким диагнозом, в какое отделение и дата выписки (или смерти). Антон напечатал в строке поиска фамилию «Arina Golovina».
– Есть! – подпрыгнул парень на кресле, когда на экране появилась нужная часть таблицы. И принялся двигать курсором по горизонтали, читая информацию: – Возраст: 2 месяца. Дата поступления: 20.06. Диагноз – двусторонняя пневмония. Вот почему девочка попала в палату интенсивной терапии. Так, отделение: детское. И…
Странно, но строка, касающаяся Арины Головиной, оказалась не полной. Отсутствовала дата выписки.
– И что это значит? – парень замер у экрана. – Неужели она… она.., – Антон боялся произнести роковое слово.
– Нет, – Лиза положила ладонь на руку Антона и крепко сжала её. – Не надо делать скоропалительных выводов. Отсутствие даты выписки может быть результатом элементарной небрежности. Лучше давай сообразим, как искать дальше.
– Нужен человек, который тогда работал в больнице, – догадался Антон.
– Причем, именно в детском отделении, – дополнила Лиза.
Антон, мысленно зацепившись за подсказку Лизы, щелкнул по иконке свернутого ранее файла и снова раскрыл фотографию с информацией.
– И такой человек существует, – торжественно заявил Антон. – София Димитриди, старшая медицинская сестра отделения в то время, когда там лежала Арина.
СЕГОДНЯ им явно сопутствовала удача. София Димитриди, которой, судя по снимку в газете, тогда было лет сорок пять, вышла на пенсию и проживала в Ретимно – во втором по величине городе Крита, в 80 километрах от Ираклиона. О чем они узнали в течение нескольких минут, не отходя от компьютера, заглянув в адресно-телефонный справочник острова. Антон снял с запястья коммуникатор, намереваясь набрать указанный номер, но Лиза предложила не звонить заранее, ехать без предупреждения. Сложно по телефону, не видя реакцию собеседника, требовать поделиться воспоминаниями двадцатипятилетней давности. Человеку нужно дать возможность собраться с мыслями, сосредоточиться, убедиться, что люди интересуются не из праздного любопытства. Не хотелось и откладывать встречу надолго, поэтому они покинули библиотеку и там же на площади поймали такси.
Двухполосное шоссе, то, прижимаясь к каменному склону, то недалеко и ненадолго отклоняясь в долину, застроенную виллами, четко повторяло извилистую береговую линию. Справа, далеко внизу и до самого горизонта синело море, соревнуясь в чистоте и прозрачности с небом. Временами казалось, что небо поменялось с морем местами. Сверху – однотонная, гладкая поверхность, а снизу – испещренное белыми пятнами полотно. Паруса яхт походили на белых птиц, гигантской стаей парящих над волнами. И – слепящий диск солнца, забытый в февральских московских сумерках. Лиза пожалела, что не захватила темные очки.
Таксист высадил пассажиров у дорожного указателя «Ретимно» и дальше путешественники отправились пешком. Все улицы города вели к морю. Между собой они соединялись переулками, настолько узкими, что солнце не могло пробиться, поэтому здесь всегда стояла прохладная тень. Стены домов, тесно примыкающие друг к другу, покрывала белоснежная штукатурка, на высоких окнах никаких занавесок, только синие ставни. Спустившись к началу улицы, Антон с Лизой очутились в гавани. Фасады на берегу, такие же, как их собратья «внутри», с плоскими крышами, двухэтажные, украшенные маленькими балкончиками, выделялись более разнообразной расцветкой. Красные, желтые, розовые. Понятно, гавань – истинный центр, лицо города. С неё начинают знакомство туристы, прибывающие сюда традиционно морем.
