ними на расстоянии двадцати метров, он мог спокойно пройти до самых рельсов и остаться незамеченным.
– Макс, я не вижу тебя из-за твоей пальмы на голове! – обратилась к нему учительница, и он приподнял голову.
– С распущенными вам нравится больше? – отшутился он.
– Мне, вообще, твоя прическа не нравится. Но, если уж ходишь таким лохматым, то, будь добр, хотя бы открывай лицо, чтобы я видела твои глаза.
– Вы уж определитесь, что вам нравится больше, глаза или волосы? Хотя, для вас я могу быть идеальным!
Класс дружно хмыкнул.
Макс вышел победителем из этой схватки.
17 декабря. Утро.
– Поздравляю тебя! С днем рожденья тебя! Поздравляю, моя дочка, поздравляю тебя!
Напевая себе под нос, мама едва слышно отворила дверь ногой, потому что руки её были заняты большим именинным тортом с шестнадцатью зажжёнными свечами.
– Ты спишь, милая?
Уже неделю Юта сидела на больничном. Не потому, что так невыносимо сильно болело горло. Ей просто необходимо было восстановить хоть часть безнадёжно расшатанной нервной системы. Чаще всего, открывая глаза по утрам, она мысленно отсыпала порцию проклятий предстоящему еще одному запредельно длинному дню за то, что он снова не удосужился прибрать её бренное тело к рукам. Тысячи людей ежедневно умирают во сне. В этой чёртовой рулетке участвует каждый. И за все шестнадцать лет ей ещё ни разу не фартануло проиграть. Почему? Ну почему сотни тысяч людей хотят жить, но не могут? А те, кто не хотят, по-прежнему просыпаются каждое утро? Есть ли в этом мире хоть грамм справедливости?
– Нет, мамочка, – ответила она, отбрасывая заплетённые на ночь волосы за спину и усаживаясь в кровати. Скрестив ноги поверх одеяла, Юта с наигранным любопытством взглянула на верхушку пирога.
– Так-так, – произнесла она, улыбаясь. – Что у нас там? Неужели это мой любимый ягодный щербет?
– С нотками корицы, моя дорогая именинница!
Мама расплылась в широкой счастливой улыбке. Юта очень любила, когда мама улыбалась именно так, как сейчас. Не дежурной ухмылкой, а от души. Тогда её глаза цвета летнего неба озарялись тысячами солнышек, а на щеках образовывались милые ямочки, как у детей.
– Шестнадцать лет назад в этот день за окном бушевала страшная метель. Ветер через деревянные оконные рамы завывал так, будто рядом со мной в палате рожало привидение. Я ужасно боялась, потому что была на тот момент всего лишь на полтора года старше сегодняшней тебя. Врачи то и дело выходили из моей палаты к другой роженице, у которой дела шли совсем туго. Я лежала в одиночестве и не знала, всё ли я делаю правильно, а тут еще и этот ужасный вой. Дочь, меня в тот вечер спасала только ты. Если бы я была одна, я бы точно умерла там от страха. Столько времени прошло, а я до сих пор помню всё до мелочей, будто это произошло вчера. Сегодня я еще раз хочу поблагодарить тебя за то, что ты у меня есть. Без тебя я не была бы собой.
Глядя в мамины глаза, излучающие особый свет, который можно увидеть только в глазах матери, Юта не удержалась и расплакалась.
– Господи, если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя! – воскликнула она, взмахнув своими длинными волосами дымного цвета, и потянулась к маме, чтобы обнять её.
Этот момент остался у неё в памяти, как тот самый, когда она, заливая слезами мамино плечо, едва не выложила ей все свои кошмары, как на духу. Но передумала в последний момент, не позволив себе испортить её праздник, который она всегда ждёт больше, чем собственный день рождения. Секундный порыв мог стать роковым. Мамина жизнь рухнет в тот же миг, как только Юта расскажет ей хоть что-то из того, что позволяют себе одноклассники по отношению к ней. Мама никогда не должна узнать, что её единственную обожаемую дочь травят те, кто раньше мечтал стать похожим на неё. Что травля моральная от безнаказанности и подросткового беззакония грозит вот-вот перерасти в физические унижения. И в день, когда это случится – обратного пути уже не будет. Одноклассники почувствуют полную власть над ней и развернут полёт фантазии на полную мощность. Сегодняшняя жизнь для неё – ад. Как выживать дальше, она не имела ни малейшего понятия.
– Почему Юта? – спросила она, смахнув слёзы ладонью, вместо заранее заготовленного монолога о том, насколько сильно она устала и как мечтает перейти в другую школу. Или сразу в другую страну. А в идеале, и вовсе, в новую жизнь.
Хотя, с появлением интернета убежать от себя и от проблем стало практически нереально. Все страхи, одним большим комом навороченные в одном городе, перекатятся следом, поскольку расстояние потеряло свою значимость. Теперь в Сети можно всё. От заказа пиццы до проведения свадьбы. Какие уж тут разговоры о том, чтобы сбежать от проблем?
– Ты раньше никогда не спрашивала, почему я назвала тебя этим именем, – улыбнулась мама.
– За все свои шестнадцать лет я не встречала девчонок с таким же именем. Я одна Юта на весь лицей. Каким, вообще, образом оно пришло в твою голову? – она развела руки в стороны, давая маме понять, что ей уже не терпится узнать.
– Ты, наверное, думаешь, что это интересная история, да? Ты ошибаешься. Я в роддоме пила чай из кружки, произведённой фирмой «Юта». Мне понравилось, как это звучит, и я, не зная, существует ли такое имя на самом деле, дала его тебе. Не прогадала. Оно тебе очень идёт, несмотря на этот отвратительный серый цвет волос. Ты прямо будто была рождена, чтобы стать Ютой. Кстати, по поводу цвета, хочешь, сходим вместе в салон? Сменим имидж?
– Стоп, мам, какой имидж? Подожди. Ты, что же это получается, назвала меня в честь посудной фирмы, производящей керамические изделия для бюджетных организаций?
Она пожала плечами и улыбнулась, растерявшись от вопроса дочери.
– Получается, что так.
– Это ужасно, мам. Просто ужасно. Никому больше не рассказывай эту историю.
Едва сдерживая смех, рвущийся наружу, Юта укоризненно покачала головой, но мама не сдержалась. Она первой взорвалась от хохота, и дочь её тут же поддержала. Уткнувшись лбами друг другу в плечо, они долго не могли унять смех. Наконец, мама вздохнула и, утерев уголок глаза от слёз веселья, погладила дочку по волосам.
– Чуть не забыла, дырявая моя голова! – всплеснула руками, отставляя в сторону торт. – У меня же есть подарок для тебя!
Будто фокусник, мама вытащила откуда-то из-за пазухи тонкую коробочку, перевязанную бантом и окутанную шуршащей бумагой и мишурой.
– Что это такое? – воскликнула
