– Чем же нам его покормить? – спросил Миша.
– Тебе следует открыть банку и бросить мясо в яму, – сказал Верблюд.
– Но Волк не ест мясо, он вегетарианец, – обеспокоился Миша.
– Это мы сейчас проверим, – ответил Верблюд.
Миша подошел к расщелине, откуда доносилось глухое ворчание.
– Волк, ну, как ты там? – поинтересовался Миша.
– Вар-вар-вары, у-у, г-р-р! – донеслось из глубины.
– Ты, наверное, голодный, кушать хочешь? – спросил Миша.
– Хочу-у! – донеслось из ямы.
– Мясо будешь?
– Бу-у-ду-у-у, – снова провыл Волк.
Миша бросил в яму полбанки тушёнки. Раздалось сочное «шмяк», за которым последовало смачное «чавк-чавк-чавк».
– Как я предполагал, – произнёс Верблюд, – слухи о волчьем вегетарианстве несколько преувеличены67. Как гласит верблюжья народная мудрость, сколько волка капустой не корми, а он всё равно мяса хочет.
– Не стоит говорить об этом Лосику, – заметил Миша.
– Пожалуй, что не стоит, – согласился Дрëма.
Mиша проснулся от холода. Костёр уже догорел. Над морем алела полоска зари. Верблюд мирно дремал, подогнув под себя все четыре ноги. Миша прижался к тёплому верблюжьему боку и попытался согреться. Но всё равно было холодно.
– Дрёма, Дрёма, просыпайся, – Миша потолкал Верблюда в бок, – пора Волка вытаскивать!
Верблюд пожевал губами и ответил ровным спокойным голосом, как будто и не спал совсем.
– Полагаю, что погода благоприятствует нашим замыслам. Отправляйся на корабль за верёвкой подлиннее. А я проведаю нашего капитана и разузнаю о его физическом и моральном самочувствии.
Миша взглянул в сторону океана и оторопел. Море исчезло! На месте залива простилалось болото из грязи, луж и торчащих камней. Между ними зеленели полянки из водорослей. «Мишкин ковчег» одиноко стоял на дне, слегка покосившись на левый борт. Якорные цепи бессильно обвисли, а мачты уныло наклонились.
– Дрëма! – закричал Миша. – Море ушло!
Верблюд покрутил головой, понюхал воздух и задумчиво произнёс:
– Полагаю, мой юный друг, что мы имеем дело с характерным примером сизигийного отлива, который в этих краях достигает значительной высоты. Удивительно, однако, что наш многоопытный капитан не учёл этот фактор68.
– Какого отлива? – переспросил Миша. – Сигизийного?
– Мой юный друг, – ответил Дрëма, – ты, конечно, знаешь, что приливы и отливы связаны с притяжением Луны и Солнца. Когда их силы складываются, то возникает особенно сильный прилив или отлив, который называется си-зи-гий-ный.
– Понятно, – сказал Миша, – но как же мы теперь выберемся отсюда?
– Раз вчера вечером был прилив, то к вечеру вода вновь поднимется до прежней отметки. Главное, чтобы наш корабль не получил пробоин об острые камни, иначе мы имеем шанс остаться на дне во время прилива, также как и во время отлива.
– То есть до вечера воды не будет? – уточнил Миша.
– Вряд ли, – ответил Верблюд, – но зато ты можешь добраться до корабля пешком.
Мише ужасно не хотелось идти пешком по грязному топкому дну. Он вспомнил, как папа говорил, что из любого безвыходного положения есть как минимум два выхода. И один выход сразу же пришёл к нему в голову.
– Дрëма, – осторожно сказал Миша, – а ты не мог бы мне помочь?
Верблюд поднял левую бровь и покосился на Мишу.
– Чем я могу тебе помочь, мой юный друг? – спросил Верблюд.
– Ты же корабль пустыни? – зашёл Миша издалека.
– Так иногда называют наше гордое племя, – согласился Верблюд.
– А вот это дно, оно похоже на пустыню, правда? – сказал Миша.
Верблюд прянул ушами, пожевал губами и недовольно пошевелил бровями.
– Некогда я оставил работу вьючного животного69, чтобы посвятить свою жизнь умственному труду.
– Пожалуйста, довези меня до корабля и обратно, очень тебя прошу! – попросил Миша.
Верблюд глубоко вздохнул и опустился на колени.
– Ладно, залезай! – сказал он. – Но помни, мой юный друг, что я дромадер, а не бактриан70, поэтому постарайся не сползать мне на голову!
Верблюд побрёл по океанскому дну в сторону корабля. Миша ещё никогда не ездил на верблюде. Это оказалось не очень удобно. Чтобы не сползать Верблюду на шею, он лёг животом на горб и стал смотреть вниз. На обнажённом морском дне кипела жизнь. В глине копошились пучеглазые крабики, в лужицах плавали рыбки, а на камнях сидели чайки, которые вспархивали из-под самых копыт.
Верблюд шёл молча и лишь кряхтел, когда Миша ёрзал по его спине.
Через пять минут они были уже у корабля.
– Давай посмотрим, нет ли дырок в днище, – предложил Миша.
Они объехали корабль по кругу. К счастью, дно моря в этом месте было довольно ровное, без камней. Правый борт был виден целиком, но левый был скрыт морским илом.
– Вероятность пробоины представляется мне минимальной71! – сказал Верблюд. – Однако, мой юный друг, довольно ездить на моем горбу. Поднимайся на борт!
Миша осмотрелся и сообразил, что верёвочная лестница исчезла. Видимо, Лосик поднял её наверх.
– Лосик! – позвал Миша, – спусти мне лестницу!
Он немного подождал, но Лосик на палубе не появился.
– Спит, наверное, – подумал Миша, вытащил из кармана пистолет и постучал рукояткой по корпусу.
Звонкое эхо разнеслось над заливом. Потом в воздухе повисла тишина. На «Ковчеге» не было слышно ни шороха.
– Кажется, наш сохатый друг унёс отсюда копыта! – сказал Верблюд.
Миша закричал изо всех сил:
– Лось, я знаю, что ты там! Спускай лестницу, иначе мы уплывём!
В глубине корабля послышался топот копыт. Скользя по наклонившейся палубе, Лосик с трудом добрался до борта и зацепился мордой за перила. Он был очень испуган. Его рога и уши висели в разные в стороны, а хохолок на макушке торчал дыбом.
– Как уплываете? – заикаясь, проговорил Лосик. – Мы не можем уплыть! Море высохло, а кораблик покосился.
– Высохло… – передразнил Миша. – Лестницу сбрось скорее!
Лосик огляделся по сторонам, но за лестницей не пошёл.
– А где Волк? – спросил Лосик, прячась за перилами. – Это он всю ночь выл на берегу?
– Мой сохатый друг, – обратился Верблюд к Лосику, – давай отложим наше повествование до более благоприятного случая. Будь любезен, помоги нашему юному другу подняться на борт!
Лосик взял зубами конец верёвочной лестницы и сбросил её за борт. Лестница попала Мише по голове и больно отхлестала его по щекам.
– Лосик! Ты хоть смотришь, что ты делаешь? – закричал Миша.
Ответа не последовало, и Миша полез вверх.
Поднявшись, наконец, на палубу, он обнаружил, что Лосик опять исчез.
– Обиделся! – подумал Миша и сразу же пожалел, что отругал своего друга.
Однако сейчас было не до извинений. Ходить по накренившейся палубе оказалось очень трудно, в любой момент можно было оступиться и скатиться за борт. Держась руками за перила, Миша добрался до швартового линя, смотал его в кольцо и повесил себе на шею. Обратный путь с тяжёлой петлёй на шее оказался ещё сложнее. К счастью, Верблюд по-прежнему стоял под верёвочной лестницей.
– Ну что, Дрëма? В обратный путь! Ты не очень устал? – Миша постарался приободрить своё товарища.
– Это не имеет значения! – с достоинством заметил Верблюд. – Как говорили великие полководцы: «гáудет патиéнция дýрис», что на латыни означает – долготерпение торжествует. Поехали!
Через двадцать минут они уже были на берегу возле волчьей ямы.
Волк немного пришел в себя, он уже не выл, а только ругался.
– Сейчас мы тебя вытащим, Волчок! – радостно прокричал Миша.– Мы вот верёвку принесли!
Волк прокричал из глубины что-то неразборчивое.
Пора было приступать к спасательной операции. Один конец верёвки Миша привязал к Верблюду, а другой – аккуратно опустил в расщелину.
– Давай, Волк, обматывайся верёвкой! – прокричал Миша.
Волк обвязал верёвку вокруг пояса, а затем взялся за неё зубами.
– Давай! – крикнул Миша Верблюду. – Тяни!
Верблюд пошел вдоль берега прочь от ямы. Верёвка натянулась, но сразу же застряла между камнями.
– Стой! – крикнул Миша. – Так не пойдёт!
Верблюд сделал шаг назад, и Волк плюхнулся на дно ямы.
– Сила трения препятствует движению, – заметил Верблюд, – нам необходимо обеспечить скольжение верёвки. Нужно подложить что-то круглое, гладкое и скользкое на край ямы.
– Что нужно подложить? – спросил Миша.
– Например, полено, смоченное в воде, – объяснил Верблюд.
– Надо пойти поискать, – предложил Миша.
– Это разумное решение, мой юный друг, – ответил Верблюд, – однако советую быть осторожнее. Если ты тоже провалишься в яму, то доставать придется двоих, а это значительно осложнит задачу.
