дыша, не моргая, Клаус сел на землю и потянулся к сумке за альбомом. Он быстро набросал форму и взялся заштриховывать тени, но тут…
– И чего это принц расселся? Разве он не торопится на край света за своей невестой?
Бабочка вспорхнула с места и улетела. Клаус обиженно поджал губы.
– Что за несносный у тебя характер, Никс Тимберс! Признавайся, прогнали тебя из таверны за то, что не научился быть вежливым?
– Зато ты, как я погляжу, манеры освоил, а о последствиях сидения на сырой земле не догадываешься. Балбес!
– Сам ты…
– Рисуешь? – гном вдруг переменился в лице и уселся напротив. – Нарисуй меня.
Клаус скорчил ядовитую – он был в этом уверен – гримасу.
– А как же сидеть на холодной земле?
– Рисуй.
– Мы ведь торопимся.
– Рисуй!
Наверное, до этого дня никто не рисовал портрет Никса, что понятно. Человек с хорошим зрением и… пониманием прекрасного не выберет гнома в качестве натурщика. Но Клаус и правда выучился хорошим манерам, поэтому он перевернул страницу и взялся за работу.
Сначала нарисовал лицо: круглое, вечно сердитое, с носом – размером с картофелину – и маленькими прищуренными глазками под насупленными бровями. В густых усах прятался тонкогубый рот с кривыми, не самого светлого оттенка зубами. После ночи гном немного привёл себя в порядок: расчесал длинную рыжую бороду и разделил её на три косы. Волосы же он неряшливо затолкал под соломенную шляпу.
Никс был плечистым и довольно крупным, макушкой он доходил Клаусу до плеча.
– Ну что там? – спросил гном, поёрзав на месте. – Готово уже?
– Сейчас, куртку ещё, ремень вот остался и пряжка… – от усердия Клаус высунул язык.
– Не надо пряжку. Давай сюда.
Никс протянул руку. Торопливо завершив последние штрихи, Клаус протянул рисунок заказчику. Что ж, вышло довольно неплохо, зритель с хорошим воображением и добрым сердцем мог бы счесть гнома даже симпатичным. Ну, чуточку.
– Как тебе? Я старался.
Клаус заулыбался, а вот Никс почему-то нет. Гном рассматривал рисунок со смесью изумления и ужаса. Будто бы всхлипнув от избытка благодарности, он неаккуратно вырвал лист из альбома, сложил его несколько раз и засунул в нагрудный карман.
– Даже не знаю, с какой горой сравнить величину твоего таланта, – сказал он наконец.
– Язвишь, Никс?
Клаус хотел было хлопнуть гнома по плечу – легко, по-дружески, – но под гневным взглядом отдёрнул руку.
Они молча собрали вещи. Гном оказался запасливее принца: помимо ценного тюфяка он взял в дорогу набор посуды, сумку с одеждой, моток верёвки, солнечный фонарь, мешочки с разными сухими травами и коробочку с солью, мыло с мочалкой и щётку – видимо, для бороды. Критически осмотрев Клауса, гном счёл его достаточно крепким и взвалил часть поклажи на принцевы плечи.
– Занятно, – усмехнулся Клаус, – вчера ты сказал, что пойдёшь со мной. А сегодня получается, что это я от скуки нанялся к тебе в носильщики. Куда изволим путь держать, господин Тимберс?
Никс не ответил, только зыркнул сердито и двинулся по прогалине – вдоль цветущих кустов дикого шиповника – и дальше вглубь леса по тропинке. А Клаус вспомнил про компас. По счастливой случайности направление стрелки, юг, край света и траектория гнома совпадали.
Клаус догнал нежданного попутчика и зашагал рядом.
– Хорошо, что мы повстречались, Никс, вместе путешествовать веселее.
– Я не путешествую, – буркнул гном, – мне нужно повидать крёстную, ведьму Латгард. Она недалеко тут живёт, у Сухого ручья.
Клаус подумал, что крёстными обычно бывают феи, но то, наверное, только у принцесс. Рассуждать об этом вслух он тактично не стал.
А ведь ему самому будет полезно пообщаться с ведьмой.
– Никс, а Никс, ты знаешь, о чём я догадался?
– Если бы я знал, то тебе не было бы нужды со мной об этом говорить. Так?
Клаус рассмеялся. Никс раздражённо фыркнул.
– Помнишь, я вчера рассказывал, что последний поцелуй с Ровеной был, кхм… невкусным?
– Я подробности о чужих поцелуях слушаю без внимания. Может, и помню. А может, и нет.
– Раньше я думал, что это горечь разлуки, – продолжал Клаус. Он уже научился не обижаться на замечания ворчуна. – Разве могут губы казаться сладкими после слов «Я тебя не люблю»? Но теперь понял! То вовсе не Ровена говорила со мной в тот вечер. Обдурили меня, околдовали, понимаешь?
– Обдурить дурака несложно.
Серый кролик выбежал на тропинку, посмотрел на путников и скрылся в кустах с другой стороны, вильнув хвостиком. Первый житель леса, которого они встретили.
Дальше, шагов через сто, дорога разветвлялась.
– А настоящая Ровена меня любит, так-то, – сообщил Клаус самое главное.
– С чего бы это ты так решил?
– Ты меня слушал? Я же рассказываю…
– Ты рассказываешь, что целовался с неправильной девушкой, хотя об этом мне и раньше было известно от девушки правильной. Неправильная девушка, притворившись правильной, сообщила тебе, что не любит. Допустим. Но разве из этого следует, что правильная девушка тебя любит? Тебя, балбеса мягкотелого?
Тут Клаус разозлился. Принц он или нет? Королевские особы заслуживают какого-никакого уважения. Да лет триста назад за такие повадки головы с плеч летели!
Они как раз дошли до развилки. Дорожка на юг вилась пёстрой лентой, обрамлённая маргаритками и синими колокольчиками, усыпанная пятнышками от солнечных лучей, что пробивались сквозь листву. Однако Никс уже ступил на другую тропу – узкую, заросшую колючим кустарником, тёмную под куполом густых крон и потому похожую на пищевод чудовища.
– Наши пути расходятся здесь? Что ж, я очень рад! – Клаус сбросил на землю чужие вещи. – Мне в другую сторону. Спасибо за горячее питьё, за тюфяк и неприятную компанию.
Никс постучал кулаком по лбу.
– Ты сам тюфяк. Это кроличья тропа – туда нельзя ходить.
– Разберусь без тебя, ты… ты… грубиян! – Прежде Клаусу не доводилось выбирать обидные прозвища – за это первое, неказистое, мы его простим.
– Да погоди ты, бестолочь, – у Никса лучше получалось, – я не буду больше…
Клаус уже ступил на светлую тропинку. Он быстро обернулся – спросил: «Точно не будешь?», но вопрос остался без ответа. За спиной никого не было.
Ну и ладно. Одному лучше. А то всякий тут обзываться будет. И груз чужой тащить на себе не надо. Да и вообще! (Формулировка «да и вообще» в конкретизации не нуждается и подходит для самообмана в любой ситуации).
Насвистывая песенку о стрекозе и дождевой капле, принц бодро шёл вперёд. Он подставлял лицо солнечным лучами, лакомился дикой малиной, вдыхал ароматы весеннего леса и мечтал. Едва ли Ровена путешествует быстрее него. Капелька везения – и они встретятся гораздо раньше края света.
– Не зелаете купить кролисью лапку?
Перед Клаусом возникла старушка. Именно возникла, потому что вот только что её ещё не было. Сгорбленная, в ветхой одежде, с всклокоченными волосами и фиолетовым синяком под левым глазом, она приветливо улыбалась во все пять зубов (два сверху и три снизу).
– Сердечно благодарю, но нет.
Клаус поклонился и пошёл дальше.
– Кролисья лапка приносит удасю. Не зелаете купить? –
