Они быстро сменили позицию. Нажали на рычаги еще раз, и сейф перекатился вперед, приблизившись к земле на два метра. Эту операцию они повторили еще три раза, и через полчаса сейф стоял посередине пляжа.
Ключа к сейфу у них, разумеется, не было, но он все равно бы не помог. Замок превратился в месиво проржавевшего металла, так что нужно было снимать дверь целиком. Пит набросился на петли с паяльником, который горел пастельно-синим цветом.
Рассвет быстро приближался. Истинным мучением было сидеть и смотреть, как Пит работает. Как всегда в своем репертуаре, Зееман насвистывал, подмигивал им и всячески изводил; он не торопился, но делал работу хорошо. Вот отошла нижняя петля. Стрейкен воткнул в щель ломик. Ржавчина сформировала дополнительную печать вокруг двери, и он обработал ее зубилом и молотком.
Наконец дверь отвалилась, и все отскочили, когда она стала падать. Стрейкен почувствовал на себе взгляд четырех пар глаз. Признавая его главенствующую роль в этом вопросе, все отступили назад, предоставляя ему честь сделать следующий шаг.
Сейф остался водо- и воздухонепроницаемым. Два отсека с металлическими поддонами. Стрейкен встал на колени перед сейфом и осторожно потянул на себя один из них. Он чувствовал напряжение каждого нерва. Поддон был установлен на ролики, и когда он выскользнул наружу, содержимое блеснуло в свете фонарика.
Соверены. Золотые соверены. Сотни, может, тысячи. Они были уложены поперек поддона в десять рядов, уставленные так плотно, что выглядели как бруски. Поддон глубоко уходил в сейф. Восхищение перешло в эйфорию, и Стрейкен упал на песок и перекувырнулся через голову. Он начал махать руками и вскидывать ноги. С одной стороны, он испытывал дикое возбуждение, с другой — чудовищное облегчение. Он выпустил напряжение, владевшее им последнее время, в жутком вопле триумфа. Мечта сбылась. Запонки выдали свою волшебную тайну. Его дед и отец оставили ему наследство, настолько же ценное, насколько и красивое.
Остальные сгрудились вокруг, разглядывая плоды своих трудов. Кей Ти насчитала пятьдесят поддонов и стала подсчитывать количество монет в каждом ряду. Стрейкен вытащил монету и стал рассматривать. Это был соверен с изображением королевы Виктории, датированный 1887 годом, годом ее золотого юбилея.
— А сколько они стоят? — спросил Пит.
— Такую монету можно продать за сто фунтов стерлингов, — ответил Стрейкен.
После посещения музея он провел некоторое время в интернет-кафе за чтением о соверенах. Существовал большой рынок коллекционеров для таких вещей.
— Так, их по сто в каждом ряду, и десять рядов на поддон, — Кей Ти все еще считала из-за его плеча, — пятьдесят поддонов, это значит, пятьдесят тысяч соверенов на сейф, и если ты говоришь, что каждый из них стоит сто фунтов стерлингов, то получается, перед нами пять миллионов.
— И еще на «Кагуре» осталось одиннадцать сейфов, а значит, это шестьдесят миллионов фунтов стерлингов. — Стрейкен старался не захохотать как идиот. Звучало невероятно, это не могло быть правдой. Пользуясь вначале устаревшими музейными подсчетами, он теперь понял, что его окончательные вычисления оказались смехотворно заниженными. — Ну что, довольны? — спросил он.
— Полагаю, на какое-то время хватит, — сказал Пит.
Они больше не беспокоились, что производят шум и зажигают свет. Все мысли о вертолетах и японских гангстерах испарились. Они танцевали и пели под дождем, как потерянное племя на первобытном праздничном ритуале. Шлеппи выбрасывал банки пива из окна камбуза, и они встряхивали его и поливали им все вокруг, как гонщики на пьедестале почета. Сумо чуть не сломал Стрейкену спину, когда обнял его, и Стрейкен осознал, что недоразумения, которые иногда возникали между ними, навсегда остались в прошлом.
Радость продолжалась минут двадцать, потом начала стихать, когда масштабность находки начала постепенно доходить до них во всей своей красе. Они были на ногах половину ночи и позавтракали несколькими банками крепкого пива. Возбужденные голоса вскоре сменились дружным зеванием.
Но многое еще нужно было сделать. Кей Ти и Шлеппи пошли спать, а Сумо, Пит и Стрейкен вернулись к работе.
Вид с холма производил сильное впечатление, но совсем не такое, которое понравилось бы Стрейкену.
Его страстное желание увидеть остальное золото в безопасном месте победило усталость, и он захватил с «Морского духа» бинокль, перед тем как отправляться к параллельным рифам. Сейчас, при дневном свете, рисковать было нельзя. Он не хотел возвращаться к «Кагуре», не убедившись, что в море, кроме них, больше никого нет. Нельзя выдавать ее местоположение. Не сейчас. При необходимости они смогут поднять оставшиеся одиннадцать сейфов под покровом темноты. Это может занять три ночи, но на кон было поставлено столько, что это стоило всех усилий.
Дорога наверх оказалась трудной. Кое-где склоны поднимались почти вертикально. Они поросли толстыми, непроходимыми джунглями и еще были скользкими от дождя. Вьющиеся растения и корни оплели их как веревки. Без них Стрейкен ни за что не поднялся бы на вершину. Когда он оказался наверху, вся его одежда была мокрой от пота, а тело покрылось кровоточащими царапинами.
Вершина, на которую он решил забраться, была не самой высокой, но он подумал, что с нее открывается наилучший вид на море, и оказался прав. Очень хорошо был виден вертолет. На этот раз он был не в небе, а на взлетно-посадочной площадке для вертолетов на палубе «Фубуки». А сама «Фубуки» стояла на якоре ровнехонько над дырой, которую они вчера проделали в рифе. Тарелка радара бесшумно вращалась на мостике яхты. Огромный белый сферический купол располагался рядом, напичканный всякими электронными навигационными системами, коммуникационными приспособлениями и оборудованием слежения. Кое-что из этого, без сомнения, следило за ними последние двадцать четыре часа.
Слишком поздно. Японцы наблюдали за ними все это время. Стрейкен привел их прямо к добыче. Он даже упростил им задачу, очистив путь к морскому дну. Его прямо затошнило от гнева, когда он все это осознал.
Он заметил человека, который, без сомнения, был владельцем яхты; он сидел в бассейне в форме сердца на корме на нижней палубе. Лет ему было около сорока пяти, и его телосложение говорило о том, что он слишком часто качает железо. В данный момент он был занят. Стрейкен, наконец, понял, зачем на яхтах делают бассейны: кроме мужчины в бассейне были еще три купальщицы, и они не могли бы делать то, что делали, в другом месте. Это были молодые девушки, не больше двадцати лет каждая. Говорят, деньги не могут купить счастье, но этот человек, видимо, об этом не знал.
