— Мардокл, — сказал я, — ты не рискнул довериться мне, когда я созывал демонов на страшный бой с Гатонесом, Великим Магом, а потом пытался получить такие же льготы, как участники той исполинской битвы…
Он рыкнул покорно:
— Да, мой повелитель…
— Потому я сказал всем тебе подобным, — напомнил я, — вам придется послужить мне сперва, а вот так на халяву никто ничего не получит! Это будет оскорбление тем, кто заслужил кровью… ну, что у вас там вместо крови.
— Да, — повторил он глухо, — мой повелитель…
— Но скоро придет час другой битвы, — пообещал я. — Все, кто будет драться на моей стороне, получат полную и вечную свободу Так и передашь всем. Понял?
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель.
— Я могу, — сказал я, — вызвать всех покорных мне демонов сюда, к моему величеству. Но зачем мне столпотворение и вроде бы бахвальство моим могуществом? Потому вези меня к полу-окну, как вы его называете. Пусть все покорные мне остаются в своем мире, но подойдут к стене и посмотрят.
Он не сдвинулся с места, я подвигался, спросил в нетерпении:
— Ну что?
— Мой повелитель, — ответил он покорно. — Полу-окно можно создать где угодно. Нужен только ты, повелитель, и демоны, умеющие его создавать…
Я сказал бодро:
— Хорошо. Пусть создают. Серфик!
Над ухом весело пискнуло:
— Да, повелитель!
— Ты понял, что нам нужно?
— Уже ищу таких…
Долгое время ничего не происходило, только вид на океанский берег и бесконечные волны, что уходят за горизонт, а там обрушаются в некую бездну. Я напомнил себе, что демонов еще нужно собрать, объяснить и уговорить, полу-окно могут делать только очень немногие, из них я вроде бы пару вообще освободил…
Пылающий ад распахнулся без всякого предупреждения во всю высь и ширь. Недра яростного солнца впереди, сбоку и сверху, даже внизу, я почти падаю в это безумие, пальцы мои ухватились за металлические выступы на голове демона и сжали так, что сами превратились в сталь.
Из недр солнца выныривают раскаленные чудовища, сотканные из плазменного огня, одни проскакивают мимо с непостижимой скоростью, другие приникают к окну и вперяют в меня взгляды уж и не знаю чего, но только не глаз. Их набирается все больше, уже все кишит ими, я сглотнул слюну, которой нет в пересохшем горле, сказал хриплым голосом:
— Вы знаете меня. Я тот, кому многие из вас поверили и пришли на зов. Теперь они навеки свободны. Вы тоже можете стать свободными, если придете на мой зов, когда я начну вторую битву, еще более великую!.. А сейчас взгляните на эти штуки… Мардокл, покажи им!
Мардокл высыпал на землю все содержимое ящика и отступил на шаг. За стеной начались выбросы протуберанцев, я отшатывался, когда огонь, способный сжечь всю землю, ударялся об окно и рассыпался плазменными вихрями, но там лишь появлялись все новые и новые существа, от микроскопических до исполинских, оформленные в виде молний, силовых вихрей, штормов из праматерии, огненных змей. Многие исчезали, лишь бросив взгляд на мои вещи, другие всматривались дольше, наконец донесся скрипучий голос:
— Это древнее…
— Знаю, — ответил я, — не такой я ответ жду!.. Как пользоваться?.. Какая из этих штук что может?
Удар в стену с той стороны такой силы, что меня отшатнуло, но, конечно, это не удар, моя поэтическая впечатлительность, я же нежный в глубине потемков души, с той стороны раздалось злое шипение за гранью слышимости человеческого уха, но все равно я как-то уловил и понял:
— Это… не трогать…
— Почему? — спросил я.
— Не касаться, — прошипел голос. — Ты… не они…
— Я они, — возразил я. — Всмотрись внимательнее.
Перед стеной заметалась огненная комета, словно меня рассматривают со всех сторон, наконец голос прошипел:
— Нет… ты не они… но и немного они…
— Тогда, — сказал я, — как наследник и правопреемник, я просто обязан войти во владение остатками имущества и постараться… гм… возродить… мирную часть древней и такой прекрасной жизни.
Демон прошипел:
— Да, мне знакомы… некоторые… Но тебе нельзя… и не можешь…
— Ты только расскажи, — попросил я, — а если не смогу, то и не смогу. Ты что, не хочешь свободу получить?
Шипение стало злее:
— Я и так свободен…
— До поры до времени, — сказал я. — Каким бы трудным и замысловатым ни было твое имя, его произнесут. Ты такой… огромный, что вряд ли твое имя было неизвестным или даже малоизвестным. Думаю, оно есть в древних книгах. Его все равно найдут и прочтут. Ты это и сам знаешь.
После паузы он прошипел:
— Откуда мне знать, что ты не обманешь?
— А что ты теряешь? — спросил я в ответ.
Его шипение стало громче:
— Но если назову тебе свое имя, то стану твоим покорным рабом.
— Тоже верно, — согласился я. — Но вон все те морды и рыла будут свидетелями, что я тебе тут же дам вечную свободу.
— А если не дашь?
— Они мне перестанут верить, — сказал я.
— Они и сейчас не верят.
— Но кто поверил, — напомнил я, — те свободны!.. И вы это знаете.
Огненный вихрь заметался вдоль стены, иногда пропадая на долгие секунды, и я с холодком понимал, что стена может простираться до конца галактики, а то и дальше, у южных демонов иной мир, иное пространство и время, чем у северных, которые почти и не демоны.
Через час моя память уже впитывала сведения, с помощью какой штуки можно входить в анклавы, хотя не сразу понял, что это и есть наши Запрещенные Места и Зачарованные Пятна, какая вещь может дать защиту от ангарка, хотя никто не мог мне объяснить, что это такое, какое из зерен дает обладателю усиленный кернебейс, а что по моей воле может менять пространство.
И еще узнал кучу важных и занимательных вещей, но не понял самое важное, работают эти вещи или нет. Может быть, нужна только подзарядка, а если и не нужна, самые древние подзаряжаются сами, то все равно не обойтись без неких заклинаний, чтобы девайсы откликнулись и начали выполнять приказы.
И я не уверен, что все эти заклинания вписаны в толстую книгу Уэстерфорда.
Когда я наконец остался один, на всякий случай вытащил из сумки Зеркало Горных Эльфов, но, увы, оно еще долго не будет даже показывать, а про то, чтобы пролезть, и думать нечего…
Я дернулся, мутная поверхность посветлела, блеснули искорки, никогда их не видел, на короткий миг возникло яркое цветное и настолько насыщенное изображение, что перехватило дух, и тут же все исчезло, зеркало снова мутное, будто покрыто толстым слоем мыла.
— Да что ты такая зараза, — выговорил я с отчаянием. — Нельзя же так дразнить… Чуть сердце не выскочило.
