Христианский император Константин готов их встретить – по крайней мере настолько, насколько он может быть готов. Он более чем в два раза старше Мехмеда. Он приказал своим чиновникам найти в пределах стен города всех и каждого, кто способен сражаться, и теперь, когда данное задание было выполнено, в списке оказалось менее восьми тысяч имен.
Император поэтому похож на оленя, оказавшегося в отчаянном положении. Он опустил свои рога в сторону подступающих к нему многочисленных хищников, грозно щелкающих зубами. Однако он сражался и раньше, причем много раз, и ему следует возложить свою надежду на стены города и на Бога.
Отчаяние жителей Константинополя усиливается еще и тем, что в приближающемся турецком войске есть христиане, и исчисляются они тысячами. Основу войска султана составляют янычары – профессиональные пешие воины, кавалеристы и артиллеристы. Родившись в христианских семьях, они были еще в детстве уведены в плен и насильно обращены в ислам людьми, главное оружие которых – кривая сабля. В турецком войске имеются также и христиане-наемники, готовые сражаться за кого угодно, лишь бы им платили за это золотом и серебром.
Не только император, но и его подданные возлагают свою надежду на стену и на Бога. Константинополь – это город, задуманный как небеса на земле, а император – помазанник Божий и богоугодный защитник веры. Везде и всюду в городе произносятся молитвы и совершаются религиозные ритуалы. Звонят в колокола, бьют в деревянные гонги и непрерывно носят по улицам святейшие из святых икон, давая верующим надежду. Вот камень из могилы Христа, вот его терновый венец, вот гвозди из его креста. А вот еще кости его апостолов и голова Иоанна Крестителя.
Если на рыночных площадях и в тавернах других городов люди говорят о чем угодно и обсуждают все, что им интересно, то в Константинополе в основном говорят о религии. Каждый человек считает, что воля Бога ему известна лучше, чем его соседу. Они все время пререкаются друг с другом и объявляют еретиком и отступником любого, кто имеет другое мнение или поступает не так, как они. В результате они превращают в своих врагов всех других людей – а особенно своих братьев-христиан, живущих к западу от них. Проклиная своих соседей, они тем самым проклинают себя.
Они обращают свой взор вверх, на небеса, но оттуда на них смотрят только птицы.
Ближе всего к городу – уже, можно сказать, почти в тени его стен – находятся турки, которым поручено транспортировать бомбарды Орбана и которые отправились в путь намного раньше основных сил. Одна лишь Великая Бомбарда требует для своей транспортировки отряды в несколько сотен человек и десятки тягловых животных. Ее ствол укладывается на три повозки, соединенные друг с другом цепями. Ее бронза потускнела, и она уже не блестит так ярко, как раньше, а лишь зловеще поблескивает. Быки стонут, но тянут смертоносный груз, а погонщики помогают им, продвигаясь вперед ярд за ярдом.
Далеко впереди них движутся отряды чернорабочих, плотников и ремесленников, которые прокладывают дорогу и наводят мосты, чтобы провезти по ним Великую Бомбарду и всю остальную артиллерию.
В сторону Константинополя движутся и другие персонажи – менее заметные, но не менее значительные, – и цели у них совсем другие. Особое значение имеют скользящие по поверхности Мраморного моря, словно водяные жуки, три корабля, составляющие одну флотилию. Когда они, изменив направление, входят в бухту Золотой Рог и приближаются к императорской гавани, бородач ненадолго переключает свое внимание на них.
На пределе остроты зрения он умудряется заметить своими удивительными глазами маленькие точки – людей, движущихся на палубе судна, которое плывет первым.
Принц Константин был отнюдь не одинок в своей скорби по поводу того, что в результате нашествия крестоносцев в 1204 году все было утрачено. Сердце Византии тогда было разбито, и хотя оно все еще билось, его древний ритм был навсегда нарушен.
Стоя на борту корабля, возглавляющего маленькую флотилию, которая направлялась в сторону императорской гавани Константинополя, Ленья размышляла о тяжелой ситуации, сложившейся в этом городе. Когда она училась боевому искусству, отец как-то рассказал ей грустную историю о Константинополе, и эта история навсегда сохранилась в ее памяти. Будучи ревностным воином Христовым, она чувствовала боль израненного города, как будто ей самой в живот воткнули нож.
Она дышала глубоко, наслаждаясь чистым и свежим морским воздухом, пахнущим солью, и позволяя ему очистить ее мысли от всего того ужаса, который когда-то устроили в Константинополе якобы во имя Христа.
Ей казалось, что с каждым новым вдохом в ее тело снова вселяется сама жизнь. С тех пор как их морское путешествие началось пару недель назад, Ленья впервые почувствовала себя более-менее хорошо. В течение же почти всего предыдущего периода она очень сильно страдала от морской болезни, которая, казалось, проникла во все уголки ее организма. Более двух недель толстопузая каракка беспрестанно болталась на волнах от килевой и бортовой качки. Впрочем, морская болезнь Леньи была ей на руку, ибо у нее появилась возможность не выходить на палубу и не показываться на людях. Стоя сейчас на палубе и наслаждаясь свежим воздухом, она не забывала старательно скрывать нижнюю половину своего лица под большим шейным платком.
Она разглядывала тонкую белую линию, протянувшуюся вдалеке на суше. Это, по-видимому, была стена Константинополя, обращенная к морю. Ее деталей почти не было видно из-за тумана и дымки. Глядя вдаль, Ленья массировала ноющие мышцы живота.
Когда Джон Грант сообщил ей, что ему удалось договориться, чтобы их обоих взяли на борт судна, плывущего в Константинополь, она обрадовалась не меньше юноши. Вымазанный в крови ангел, которого она видела на скалистой вершине холма, напомнил ей своим появлением, кто она такая. Когда сверкнула молния и прогремел гром, она увидела путь, по которому ей нужно идти. Отсрочка ее смерти – смерти мученика – стала для нее почти невыносимым бременем. Она сумела избежать сожжения на костре, но тем не менее позволила утащить себя в настоящий ад. Ее вина давно давила на душу с тяжестью могильной плиты, и все хорошее уже было выдавлено из нее, как сок из яблока. Осталась только кожура.
Но к ней снова явился ангел, и он открыл ей глаза на саму себя, дал силу и стимул помнить, кто она такая и какое у нее предназначение. Ей вернули ее ребенка – сына, от которого она когда-то отказалась, и теперь она пойдет вслед за ним до конца. Он направлялся в Константинополь, надеясь спасти там какую-то девушку. Ленья решила, что поедет туда тоже, чтобы, возможно, спасти там свою душу.
