Сомнений быть не могло. Белые и даяки оказались перед одним из форпостов, расставленных султаном Борнео по всей территории острова. Жалкое подобие крепости, которой и двух часов не продержаться под напором белых, могло привести в ужас только дикарей, понятия не имевших о тактике военных действий. Тем не менее необходимо было покончить с гарнизоном. Не оставлять же за спиной врага, способного помешать в самый решительный момент.
К счастью, у Пьера созрел план. Речь шла о том, чтобы под покровом ночи подкрасться к стене, сделать подкоп, заложить туда петарду и несколько килограммов пороха. Затем останется лишь протянуть шнур и поджечь его на безопасном расстоянии. Пьер головой ручался за успех, Андре благословил его, приказав быть осторожным.
Сказано — сделано. Охваченные беспокойством, Андре и доктор не сомкнули глаз. Когда Пьер наконец появился, до восхода солнца оставалось еще не менее часа.
— Готово! Сработано на славу. Через несколько минут увидите.
Пьер так все устроил, что взрыв прозвучал точно в назначенный момент. Даяки, не привыкшие к грохоту взрывов, дрожали, словно малые дети Андре пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтоб хоть как-то успокоить их.
Тем временем наступило долгожданное утро. Увидев, что произошло, дикари, даже не дождавшись приказа, кинулись на штурм. Малайцы пытались восстановить стену, но у них было слишком мало времени.
Ничто не могло устоять перед натиском нападавших. Они захватили почти всю территорию крепости и безжалостно уничтожали ее защитников. Даяки убили человек шестьдесят, прежде чем белые смогли остановить их. Андре отдал приказ поджечь стену, но внезапное происшествие изменило его планы.
Откуда ни возьмись нагрянуло целое войско малайцев, не то привлеченных звуками взрывов, не то предупрежденных ночью. Те, кто еще недавно осаждали крепость, сами превратились в осажденных. Но, несмотря на то, что у них не хватило времени собраться с силами, наступавших встретил дружный огонь из карабинов. Малайцы похоже, никак не ожидали подобного приема. Они отступили, а вскоре принялись копать окопы.
— Любопытно! — сказал доктор. — Неужели эти мерзавцы намереваются взять нас измором?
Старый морской хирург оказался прав. Малайцы, поняв, что с ходу крепости им не взять (очень уж примитивно их оружие), решили предпринять долгую осаду.
К несчастью, провизии оставалось немного. Положение становилось отчаянным. День ото дня число осаждавших все увеличивалось и дошло до двух тысяч человек. Бедные даяки изголодались и похудели, но стойко переносили испытания. Белых била лихорадка, мучила анемия, они едва не умирали от истощения. Прошло уже двадцать два дня осады. А на двадцать третий в крепости появился с белым флагом высокий человек в полуевропейском-полумалайском костюме.
Андре плохо держался на ногах, но все же отправился навстречу. Парламентер приблизился на такое расстояние, чтобы слышен был его голос, и призвал осажденных сдаваться без всяких условий. Андре отклонил его предложение. Незнакомец произнес:
— Нам известно, кто вы такие и чего хотите. Мы знаем о ваших намерениях.
— Ну и заливает, — обратился Пьер к доктору, слушавшему очень внимательно. — Заливай, заливай! Хочешь выведать правду? Попробуй выуди из нас хоть слово!
— Ваши планы раскрыты, — продолжал парламентер. — Готовьтесь к поражению. Армия султана приближается…
— Чего вы хотите? — спросил Андре.
— Чтобы избежать напрасного кровопролития, бессмысленных убийств, вы должны сдаться в плен.
— При одном непременном условии: вы отпустите всех даяков и гарантируете нам жизнь.
— Они еще диктуют условия! Бросьте! Вы в наших руках.
— Пока нет. Знайте, что у нас хватит пороха, чтобы выбраться отсюда или взорвать себя…
— Нет-нет, — прервал его незнакомец. — Мне приказано препроводить вас живыми и невредимыми к самому султану, моему повелителю. Он сам будет решать вашу судьбу вместе с английским советником.
— Что там болтает этот болван? — спросил доктор.
— Я ничего не понимаю, — тихо отозвался Андре. — Здесь какое-то недоразумение. Во всяком случае, вмешательство английских властей нам на руку. Нужно этим воспользоваться.
— Вы согласны?
— Освободите даяков!
— Они будут освобождены.
— И нам оставят наше оружие?
— Да.
— Где гарантия, что ваши слова не ложь?
— Клянусь вам!
— Хорошо! Еще один вопрос: почему мы должны предстать перед англичанами?
— Вам предъявлено три обвинения: в пиратстве, в захвате «Конкордии» и в убийстве сэра Паркера, брата правителя Лабуана[212].
Через неделю Андре Бреванн, доктор Ламперьер, Пьер и Мажесте, сопровождаемые многочисленным войском, вошли в столицу. Их привели в роскошный дворец, возвышавшийся посреди города и окруженный охраной из малайских и индийских солдат. В огромной зале друзья увидели человека с большим тюрбаном на голове. Рядом стояли индийские карабинеры. Однако английского представителя что-то не было видно… Парламентер солгал.
— Господин Андре, — тихо сказал Пьер, — сдается мне, что мы горим.
И вдруг раздался пронзительный вопль.
Угроза. — Пленница и ее охранник. — Шум восстания. — Многоликая армия. — Арсенал. — Вперед!.. — Султан мертв… — Да здравствует султан! — Кто он? — Незнакомец. — Новые подвиги парижского паренька. — Победа Фрике, тигра и обезьяны. — Меу, взять!..
Читатель, должно быть, помнит суматоху, прервавшую разговор мисс Мэдж и ее похитителя. Неожиданные события произвели на них различное впечатление; мисс Мэдж не могла скрыть радости, а Винсент Бускарен страшно побледнел, лицо его нервно задергалось.
Для пленницы шум мог означать освобождение, тогда как ее собеседнику он не сулил ничего хорошего. Винсент ударил в гонг. Не успел еще смолкнуть металлический гул, как появились двое: мужчина — высокий араб с гордым орлиным профилем и свирепым взглядом, в руке он держал сверкающий дамасский клинок, а к поясу были привязаны два богато украшенных револьвера, таких красивых, что не хотелось думать об их истинном предназначении; и женщина — мулатка с округлыми бедрами, белоснежными зубами и коралловым ртом, на ней были богатые одежды, а из-под кокетливого головного убора виднелись прекрасные черные волосы.
Мулатка бросилась к девушке, закрыла ее собой и грозно взглянула на араба. Тот, неподвижный, точно бронзовая статуя, ждал, что скажет хозяин.
— Могу ли я рассчитывать на тебя, Али?
