— Могу ли я рассчитывать на тебя, Али?
— Приказывай, господин.
— Сколько у тебя людей?
— Тридцать.
— Верных?
— …и бесстрашных.
— Готовы ли они умереть по моему приказу?
— Они готовы на все ради того, кого любит Аллах!
— Ты отвечаешь мне за жизнь этой девушки.
— Отвечаю своей головой.
— Ты будешь защищать ее до последней капли крови.
— Да, хозяин.
— Ты безжалостно убьешь всякого, кто попытается приблизиться к ней.
— Клянусь.
— Хорошо! Спаси тебя Аллах! Послушайте меня, мисс. Я не предполагал, что события развернутся с такой быстротой. Похоже, город охвачен восстанием. Быть может мне суждено погибнуть…
— Какое мне дело до вас и ваших бандитов?
— Мисс!..
— Довольно! — гордо отвечала девушка.
— Молю вас, не судите слишком строго. Я не тот, за кого вы меня принимаете, я не преступник. Цель оправдывает средства. А в моей цели нет ничего незаконного. Завтра… Завтра, если останусь жив, я буду султаном Борнео. Слышите, мисс? Султаном… Я сяду на трон. Хотите ли вы стать моей женой?
— Никогда! — медленно, четко выговаривая слоги, произнесла Мэдж.
— Или со мной, или в могилу!.. — в ярости воскликнул Бускарен и вышел.
Как только он исчез, девушка сразу как-то обмякла, решимость оставила ее, она дрожала всем телом, рыдания сдавливали ей горло. Мэдж кинулась к мулатке. Та, стараясь успокоить хозяйку, продолжала бранить араба. Нервный припадок, к счастью, скоро закончился, и девушка удалилась в сопровождении служанки в свои покои.
Вдалеке шумел город. Это было тем более странно, что улочки здесь чрезвычайно узенькие и кривые, а кроме того, со всех сторон проходят водные каналы (основные пути города), все это делает практически невозможным большие скопления народа.
Из центра послышались выстрелы, к облакам поднялись легкие струйки дыма. Внезапно загорелись дома, и пламя с неимоверной быстротой распространялось все дальше и дальше. Всюду царила паника.
Выйдя из себя всего лишь на мгновение, Бускарен, покинув мисс Мэдж, вскоре вновь успокоился и стал самим собой; если бы не нервный тик и не горящие гневом глаза, никто бы не догадался о том, какой взрыв произошел только что. Винсент удалился к себе всего на несколько минут, чтобы надеть турецкий костюм, и вышел в сопровождении эскорта до зубов вооруженных малайцев. В сопровождении слуг он сел в лодку, взявшую курс на крепость на другом конце города.
Несмотря на внешнее спокойствие, Бускарен был не на шутку взволнован. Он долго готовился, чтобы захватить трон, и вдруг бунт… Конечно, неожиданным его не назовешь; в последнее время частенько возникали волнения, и их с трудом удавалось подавить. Но никто не мог предугадать такого развития событий. Какие тайные силы подтолкнули восстание?
Время от времени лодка останавливалась, Бускарен перекидывался несколькими фразами с кем-то на берегу и плыл дальше, к крепости. Наконец прибыли к величественному и мрачному зданию с узкой деревянной дверью и массивными железными затворами. Прибывшие прошли длинным коридором и оказались в просторном зале, посреди которого кипело оживленное сборище.
Смешение рас и наречий представляло собой странную и пугающую картину; европейцы с иссушенными тропическим солнцем лицами, горбоносые арабы с фанатичными глазами, бронзовокожие и невозмутимые, словно статуи, индусы, мощные негры-атлеты, малайцы с изуродованными в бою лицами, пропитанные опиумом китайцы, метисы… Все бестолково суетились, толкая друг друга, шумели, бранились.
Это было настоящее бандитское логово. Стены сплошь увешаны оружием всех видов: английские карабины, малайские кинжалы, ружья, кавказские клинки, турецкие палаши, дамасские пистолеты, американские револьверы, сабли даяков — словом, все, что только придумали люди для того, чтобы убивать.
С появлением Винсента суета прекратилась, шум стих. Человек, чье появление произвело столь сильное впечатление на присутствующих, был воистину Повелителем ночи. Помолчав и окинув внимательным взором разноликую толпу, он произнес слова приветствия:
— Благодарю, друзья мои, за то, что вы собрались здесь в решительный час. Ведомый единой целью, ни один из вас не спасовал перед опасностью, несмотря на то, что смерть подстерегает нас каждую секунду. Еще раз спасибо! Вы долго готовили переворот. Трон жестокого монарха пошатнулся. Великий час наступил! Может ли быть вознаграждение большим, чем полное и безраздельное владение султанатом и всем, чем богат остров Борнео? Вперед!
Мой отважный Иривальти. Тебя, факира из Буда-Сура, султан пытал и морил голодом, желая превратить в бессловесного раба! Сегодня Иривальти — раджа! А ты, Лоу-а-Кан! Твое тело до сих пор носит следы ожогов. И это тоже дело рук проклятого султана. Пусть же свершится отмщение. Абдалла, к оружию! Пусть все мусульмане в Европе откликнутся на твой зов! Вперед, Джая-Негара! Вас много, ваша смелость мне известна. Мужайтесь, братья, и завтра мы станем сказочно богаты. Мир будет в наших руках.
Толпа заволновалась, словно стая голодных хищников при виде богатой добычи. Вооружившись, разбойники были готовы ринуться в самое пекло.
Внезапно Бускарен, наблюдавший за своими подручными, побледнел. Человек, одетый в арабский костюм, шепнул ему что-то на ухо. Через потайную дверь, весь в поту и в крови, появился посланец. Рукой вошедший держался за рассеченную грудь, словно бы хотел хоть как-то удержать иссякавшую по каплям жизнь. Среди общего оживления и суеты его поначалу никто не заметил.
— Ты лжешь! — тихо прошипел хозяин, сжав зубы.
— Нет, хозяин! Я сам видел. Султан мертв. Убит охранниками. Среди них есть и белый, настоящий демон. В его руке разящий меч.
— Говоришь, белый? Кто он, откуда?
— Его никто не знает. Индийцы торжественно внесли его в тронный зал, и теперь…
— Продолжай!
— Дворец закрыт. Его охраняет гвардия. Незнакомец готовится к обороне, и народ вместе с ним.
— Проклятие! Посмотрим, что это за самозванец. Он еще узнает кто здесь хозяин!
Когда солнце поднялось над столицей Борнео, в этот памятный день, по дороге, ведущей к крепостной степе, шел бедно одетый молодой человек. Глядя на его лохмотья и стертую обувь, можно было подумать, что шел он издалека. Если бы наши друзья, находившиеся еще в двух днях пути от города, встретили бы этого человека, то необыкновенно обрадовались бы ему.
«Фрике, мой матрос!»— воскликнул бы Пьер.
Это действительно был отважный парижанин. Он подошел к воротам, возле которых стоял на часах малаец. Увидев незнакомца, часовой, ни слова не говоря, преградил ему путь. Фрике хотел было пошутить, но малаец, похоже, не понимал шуток: вид у него был довольно воинственный. Он собирался оттолкнуть Фрике, но тот предупредил атаку и отбросил противника метра на два.
