— Это правда, — кивнул он. — Местные сюда не ходят.
— Вы, стало быть, не местный? — мягкими коготками продолжала тормошить его Ирина.
— Нет, — мотнул он головой. — Я — каменотес. Из города. Работаю в основном по мрамору и граниту. Ну знаете, плиты, памятники, надгробья… — Паренек стал заметно разговорчивей. — По ганчу тоже умею… У местных мода на решетки и узоры из ганча. Вот я и делаю. А мне за это разрешают брать мрамор. Я тут мраморную жилу нашел редкой расцветки…
— Значит, решетки для айванов и стойки для ворот, которые мы видели в кишлаке, — ваших рук дело? — уточнил я.
— Ага, — кивнул он. — Не все, конечно, но многие.
— Надо же! Такой молодой человек и уже — опытный мастер! — уважительно воскликнула моя милая плутовка.
Костя расцвел:
— В нашей семье это наследственная профессия.
— То есть вас отец научил?
Он сразу же помрачнел:
— Отец умер. Давно. Попал в аварию.
— Извините…
Он снова благоговейно воззрился на Ирину:
— А хотите, сделаю памятник для вас? Из цельного куска. Розовый, с черными прожилками. Очень красиво. Просто так, без денег.
— Нет, Костя, спасибо! — поспешил я остудить его пыл. — Мы с женой хотим еще немножко пожить. Лет так сорок — пятьдесят.
— Ну и что? — простодушно удивился он. — Одно другому не мешает. Это же мрамор! Сохраняется сотни лет! Поставите где-нибудь в сарайчике, а когда понадобится, возьмете. — Поскольку он постоянно обращался к Ирине, нетрудно было сообразить, что надгробье для меня он с удовольствием вытесал бы хоть сейчас.
— Хорошо, мы подумаем. А куда вы направляетесь, Костя? Если, конечно, не секрет.
— Выпилил вчера хороший кусок. Нужно привезти.
— На ишаке?
— Ну да. Запрягу его в волокушу, а камень — на нее.
— И потянет?
— Еще как! Я на нем уже целую гору перетаскал. Не смотрите, что он с виду такой замухрышка. Тянет, как трактор.
— Костя, вы упомянули какой-то город… Эолов, да? Это древнее поселение?
— А вы разве не знаете? — Он вытаращил глаза, потрясенный нашим невежеством.
— Мы ведь не местные, приехали с Севера…
— А-а… — протянул он. — Тогда конечно. Вообще-то, Эол — это бог ветров по греческой мифологии. По его имени такие города и назвали.
Для меня все это было китайской грамотой.
— Какие — такие, Костя?
— Ну, понимаете, в скалах могут попадаться песчано-щебенистые прослойки. Ветер постепенно выдувает их. Плюс осадки. Вот и получаются города.
— Хм! Любопытно бы взглянуть.
— В чем же дело? Идите со мной и увидите.
— Это далеко?
— Да нет же, сразу за поворотом.
Я прикинул: до поворота было метров двести. Двести метров по местности, где из-за первого же камня может выпрыгнуть змея. Ох, Паша-ака, что-то не верится в их миролюбие.
— Дорогая, ты поскучай пока в машине, а я прогуляюсь и быстро вернусь.
— Я с тобой, — храбро ответила она, угадав мои опасения. — Не волнуйся, я не истеричка. А если что, Костя нас предупредит. Правда, Костя?
— Конечно, — ответил тот, гордясь возможностью хоть в чем-то оказать ей любезность. — Они меня как огня боятся.
Я быстренько влез в мокрые сапоги, сунул Ирине рогатину, сам взял вторую, и мы двинулись за нашим странноватым провожатым. Вернее, за осторожно переступавшим среди камней ишаком, который так переполошил меня.
Вид, открывшийся за поворотом, заставил в буквальном смысле слова потерять дар речи.
Теперь стены ущелья напоминали одновременно колоссальную крепость с башнями и бойницами, сказочный причудливый замок и составленные в ряд десятки гигантских статуй с острова Пасхи. Потрясающее произведение стихийных сил, музей под открытым небом, созданный самой природой. Сюда бы возить туристов да набивать карманы валютой. Никаких наркотиков не надо.
— Боже! Какое чудо! — вырвалось у Ирины.
— Вот это и называется эолов город, — пояснил польщенный Костя.
Стены были испещрены тысячами отверстий, пещерок и трещин, самой разнообразной формы и размера. Видимо, на славу потрудились не только Эол вкупе с осадками, но и птицы, заселившие этот необычный город.
Сплошное великолепие тянулось метров на триста. Здесь ничего не стоило устроить великое множество тайников. Воображение рисовало клубки змей, таящихся в бесчисленных расщелинах, прорывших в недрах эолова города мириады ходов.
— А там я набираю ганч, в мешки. — Костя кивнул на ишака. — Как раз хватает на две литые решетки. Их тут называют панджара. Вам не нужно? — Вопрос, естественно, был адресован Ирине.
— Спасибо, Костя. Пожалуй, нам пора. Не будем вас задерживать.
— Хорошо, — вздохнул он. — Помните о змеях. Их тут полно. Есть пожива. Птенцы, птичьи яйца и все такое прочее. Ну, ладно! Если все-таки надумаете насчет памятника, спросите дом Мумина-бобо, я у него остановился.
— У гадальщика?
— Ну да. Он одинокий, места хватает.
— В том числе и для Павла-змеелова?
— Ну, Павел мне не помеха. Он приезжает редко, на несколько дней.
— А что, этот Мумин-бобо и вправду хороший предсказатель?
— Ему здесь верят. Как-то раз я сам слышал, как он советовал одному чабану поменять коня. Тот не послушал, и через несколько дней лошадь сбросила его на камни.
— Чудеса… Ладно, Константин. Спасибо за интересную экскурсию, но нам и вправду пора. Не обещаю, что клюнем на ваше предложение по поводу памятников, но в гости заглянем обязательно.
— Приходите, я покажу вам свою мастерскую.
По бережку мы вернулись к машине.
— Кажется, этот мальчик по уши влюбился в тебя, — сказал я Ирине.
Она посмотрела на меня загадочно-величественным взглядом.
— И должен признать, я его понимаю. Ты сегодня выглядишь потрясающе.
Она с нежностью взяла мою руку:
— Дима, давай просто посидим немного рядышком. Мне так хорошо, если бы ты знал! Даже плакать хочется…
— Зачем же так грустно, милая? — Я погладил ее по волосам.
— Это ущелье, речка, эти камни… Мне кажется, я запомню их на всю жизнь. Дима, а может, сейчас самый счастливый момент в нашей жизни? И ничего подобного не повторится никогда… — На ее глаза навернулись слезы.
— Ты пережила сильный стресс, понимаю…
— Ничего-то ты не понимаешь. — Она прижалась ко мне, доверчиво склонив голову на мое плечо. — Хочу сказать тебе одну вещь, потому что ты стал вдруг таким родным…
— Ты знаешь, где тайник? — несколько поспешно высказал я догадку.
— Нет, Дима. Клянусь, что не знаю. Папа мне не сказал. Не потому, что не доверяет или считает болтушкой. Просто он уверен, что знать об этом опасно. Но…
