– Загляни в твой опустошенный сад, в твою пустую кладовую, в очищенный погреб, посмотри на сломанную кровать и на… мадам Трюшен.
– Ах, боже мой! – воскликнул Планше.
– Портос, видишь ли, владеет тридцатью деревнями, в которых живет три сотни веселых вассалов, и к тому же Портос красавец.
– Ах, боже мой! – повторил Планше.
– Мадам Трюшен превосходная женщина, – продолжал д'Артаньян – береги ее, понимаешь?
И он похлопал лавочника по плечу.
В эту минуту Планше заметил, что Трюшен и Портос скрылись в беседке.
Трюшен с чисто фламандским изяществом делала для Портоса серьги из вишен, а Портос таял от любви, как Самсон перед Далилои. Планше схватил д'Артаньяна за руку и потащил его к беседке.
Нужно отдать справедливость Портосу, что он нисколько не смутился… по-видимому, он считал, что не делает ничего дурного. Трюшен тоже не смутилась, и это не понравилось Планше. Но он видывал в своей лавке много важных людей и научился спокойно выносить неприятности.
Он взял Портоса под руку и предложил ему посмотреть лошадей. Портос заявил, что он устал. Тогда Планше предложил барону дю Баллону отведать абрикотин собственного приготовления, который, по его уверению, был чудом искусства. Барон согласился.
Так весь день Планше принужден был угождать своему врагу. Он принес свой буфет в жертву своему самолюбию.
Д'Артаньян вернулся через два часа.
– Все приготовлено, – сказал он. – Я видел его величество перед отъездом на охоту; сегодня вечером король нас ждет.
– Король меня ждет? – вскричал Портос, выпрямляясь.
Сердце человеческое неустойчиво, как волна, и нужно признаться, что с этой минуты Портос перестал смотреть на мадам Трюшен с той нежностью, которая размягчила сердце фламандки.
Планше изо всех сил стал раздувать пламя его честолюбия Он рассказал, или, вернее, оживил в памяти барона все блестящие дела последнего царствования: битвы, осады, торжественные церемонии. Он напомнил о роскоши англичан, об удачах трех храбрых приятелей и о том, как д'Артаньян, вначале самый скромный из них, в конце концов сделался их вожаком.
Он пробудил в Портосе энтузиазм, воскресив перед ним ушедшую молодость он расхвалил душевное благо родство этого большого барина и его священное уважение к правам дружбы; Планше был красноречив, Планше был искусен Он очаровал Портоса, поверг в трепет Трюшен и заставил д'Артаньяна погрузиться в воспоминания.
В шесть часов мушкетер приказал готовить лошадей и велел Портосу одеваться. Он поблагодарил Планше за гостеприимство и бросил несколько слов насчет того, что для него можно будет подыскать какую-нибудь должность при дворе, что немедленно возвысило бы Планше в глазах Трюшен, ибо бедный лавочник, несмотря на всю свою доброту, щедрость и преданность, очень проиграл в сравнении с двумя знатными гостями.
Женщины всегда таковы: им страстно хочется того, чего у них нет, а добившись желаемого, они испытывают чувство разочарования.
Оказав такую услугу своему другу Планше, д'Артаньян тихонько шепнул Портосу:
– У вас, друг мой, очень красивое кольцо.
– Триста пистолей, – вздохнул Портос.
– Госпожа Трюшен будет лучше помнить вас, если вы оставите ей это кольцо.
Портос заколебался.
– Вы находите, что оно недостаточно красиво? – спросил мушкетер. – Я вас понимаю: такой важный барин, как вы, не может останавливаться в доме бывшего слуги, не заплатив ему щедро за гостеприимство. Но, поверьте мне, у Планше такое золотое сердце, что он забудет о вашем доходе в сто тысяч ливров.
– Мне хочется, – начал Портос, крайне польщенный этими словами, – подарить госпоже Трюшен небольшую ферму в Брасье; это тоже недурное колечко… двенадцать десятин.
– Это слишком, мой добрый Портос, слишком… Приберегите это для дальнейшего.
И, сняв с пальца Портоса брильянтовый перстень, д'Артаньян подошел к Трюшен.
– Сударыня, – начал он, – барон не знает, как упросить вас принять, из любви к нему, это колечко. Господин дю Валлон один из самых щедрых и скромных людей в мире. Он хотел подарить вам ферму в Брасье; я отсоветовал ему.
– Ах! – воскликнула Трюшен, пожирая глазами брильянт.
– Как вы щедры, барон! – вскричал растроганный Планше.
– Мой добрый друг! – пробормотал Портос, очень довольный тем, что д'Артаньян так хорошо выразил его мысль.
Эти восклицания явились патетической развязкой дня, который мог закончиться не очень приятно для Планше. В числе действующих лиц был д'Артаньян, а там, где д'Артаньян распоряжался, все кончалось по его вкусу и желанию.
Все облобызались. Благодаря щедрости барона Трюшен почувствовала свое настоящее место и, застенчиво краснея, подставила только лоб вельможе, с которым еще так недавно вела себя крайне фамильярно. Планше преисполнился скромности.
В припадке щедрости барон Портос охотно высыпал бы все содержимое своих карманов в руки кухарки и Селестена, но д'Артаньян остановил его.
– Теперь моя очередь, – сказал он.
И дал один пистоль служанке и два старику. Сам Гарпагон возрадовался бы и сделался щедрым, услышав благословения, которые они стали воссылать мушкетеру.
Д'Артаньян попросил Планше проводить его до замка и пригласил Портоса в свою комнату. Ему удалось проскользнуть незаметным для тех, с кем ему не хотелось встречаться.
Глава 15.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПОРТОСА
В тот же день, в семь часов вечера, король давал в большом салоне аудиенцию голландскому посланнику. Аудиенция продолжалась четверть часа.
После этого Людовик принял нескольких дам и мужчин, недавно представленных ко двору. В уголке за колонной стояли Портос и д'Артаньян и, в ожидании своей очереди, тихонько разговаривали.
– Вы знаете новость? – спросил мушкетер Портоса.
– Нет.
– Вот взгляните-ка!
Портос поднялся на цыпочки и увидел г-на Фуке в парадном костюме; министр вел к королю Арамиса.
– Арамис! – воскликнул Портос.
– Господин Фуке представляет его королю.
– Ах! – вырвалось у Портоса.
– За укрепления Бель-Иля – продолжал д'Артаньян.
– А я?
– Вы? Вы, как я уже имел честь сказать вам, вы – добряк Портос, святая простота; поэтому вас просят посторожить немного Сен-Манде.
– Ах! – снова вырвалось у Портоса.
– Но, к счастью, я здесь, – успокоил его д'Артаньян, – и сейчас наступит моя очередь.
В этот момент Фуке обратился к королю со следующими словами:
– Государь, прошу милости у вашего величества.
Господин д'Эрбле не честолюбив, но он знает, что может быть полезным.
Вашему величеству нужно иметь агента в Риме, человека могущественного; мы можем получить кардинальскую шапку для господина д'Эрбле.
Король ничего не говорил.
– Я редко докучаю просьбами вашему величеству, – сказал Фуке.
– Нужно подумать, – отвечал король, всегда выражавший так свои колебания.
На эти слова нечего было ответить.
Фуке и Арамис переглянулись.
Король продолжал:
– Господин д'Эрбле может также послужить нам во Франции, например, в качестве архиепископа.
– Государь, – возразил Фуке со свойственной ему галантностью, – ваше величество осыпает милостями господина д'Эрбле; архпепископство может служить дополнением к кардинальской шапке благодаря щедротам короля: одно не исключает другого.
Находчивость Фуке понравилась королю, он улыбнулся.
– Сам д'Артаньян не ответил бы лучше, – кивнул он.
Не успел король произнести это имя, как перед ним вырос д'Артаньян.
– Ваше величество зовет меня? – спросил он.
Арамис и Фуке отступили назад.
– Позвольте, государь, – начал д'Артаньян, выводя Портоса, позвольте мне представить вашему величеству господина барона дю Баллона, одного из храбрейших дворян Франции.
Увидя Портоса, Арамис побледнел; Фуке сжал кулаки под кружевными манжетами.
– Портос здесь! – шепнул Фуке Арамису.
– Тес! Измена! – отвечал тот.
– Государь, – продолжал д'Артаньян, – еще шесть лет тому назад мне следовало бы представить господина дю Баллона вашему величеству. Но некоторые люди подобны звездам: они не движутся без спутников. Плеяда не может разъединиться. Вот почему, представляя вам, господина дю Валлона, я выбрал ту минуту, когда ваше величество можете видеть рядом с ним господина д'Эрбле.
Арамис едва сдерживался. Он гордо посмотрел на д'Артаньяна, принимая брошенный ему вызов.
– Вот как! Они друзья? – удивился король.
– Самые близкие, государь, и один отвечает за другого. Спросите у епископа ваннского, кем был укреплен Бель-Иль.
Фуке попятился еще дальше.
– Бель-Иль, – холодно подтвердил Арамис, – был укреплен бароном.
И он указал на Портоса, который вторично поклонился.
Людовик смотрел и глазам не верил.
– Да, – сказал д'Артаньян, – а теперь благоволите спросить у господина барона, кто помогал ему в его работах.
– Арамис, – откровенно заявил Портос. И указал на епископа.
